Читать Солнце навылет - Саша Резина

Этот ужасный коричневый. Не тот, дубовый, сочный, какой модельеры сочетают с фиолетовым. А другой, весенне-грязный, разъедающий снежные глаза, оставляя только дырки проталин. Такого же цвета была и ее бесформенная юбка, немного ниже колен, и такого же цвета должны были оказаться и ее радужки. Нина не сомневалась, хотя и не смотрела на ее лицо. Видела только обвисшую, тошнотворно-«пластилиновую» юбку и громоздкие туфли, с квадратными пряжками. Ноги, ровные, белые, без колгот, всё равно казались ногами старухи.

Этот ужасный белый – цвет ее ног – не тот, мягкий, бумажный, уютный белый крашенного потолка над кроватью, а совсем иной – замешанный на пасмурном раннем утре, воспоминание о котором хочется похоронить в пододеяльной темноте.

Две палки ног из-под юбки, как две щелки в осеннее небо… Белый, больше похожий на черный.

Нина бросила короткий взгляд на физиономию гостьи, успела различить острый нос, необъятный лоб и массивные очки, а потом опять вернулась «в юбку». Училка – она всегда училка. Она не может распустить волосы или снять очки. Нина ясно представила себе училкину мать в роддоме, которой приносят спелёнатый сверток, и из него торчит голова с булкой пучка на затылке и в роговых очках на носу. «Добрый день, мама, ты выучила урок?» – спрашивает младенец. Нина слабо хихикнула в ответ на отчетливое видение, что, впрочем, не осталось незамеченным.

– Ниночка, что с тобой? – спросила мать, схватила ее за локоть и подтащила ближе к Юбке. Но Нина продолжала глядеть в пол. – Тётя Поля будет с тобой заниматься. Помнишь, я тебе говорила?

– Я хочу в школу, – еле слышно промямлила Нина, надеясь на телепатическую связь с матерью, и на то, что Юбка ее не услышит.

– Милая, ты же знаешь, что ты слишком часто болеешь, чтобы ходить в школу. К тому же, сейчас лето, школа закрыта. А тебе как раз многое нужно нагнать по программе. – Ответила мама. Шарф Бобби Ангинный, давно приросший к Нининой шее, кольнул ее шерстинкой в знак сочувствия.

А одна из Белых Палок сделала шаг ей навстречу. Старая половица тоже была на Нининой стороне и недовольно скрипнула. Нине мерещилось, что обе пряжки на туфлях училки синхронно разинули рты и прогнусавили:

– Здравствуй, Нина!

А на самом деле это сказала сама учительница. Голос скрипучий, еще противнее древних половиц. Тонкий, но треснутый.