Пролог
Граф Грейрок сидел на облезлом стуле у постели жены и смотрел в ее
стекленеющие глаза. Он знал, что это был
последний раз, когда он видит ее такой красивой, безмятежной и как будто живой.
Руки графа дрожали, пытаясь удержать похолодевшие пальцы, уголок рта дергался в
попытках сдержать крик отчаяния. Невероятную боль потери можно было понять,
лишь увидев трясущиеся плечи графа и красные от слез глаза. Он слышал только
стук своего сердца и не мог понять, чего хочет больше – чтобы оно остановилось
навсегда или стало биться сильнее. С усилием сделал вдох, и воздух продрал
грудную клетку, казалось, забывшую, как дышать.
– Матиас, – тронул его за плечо седовласый доктор, – оба мальчики.
Граф смахнул руку друга. В один момент жизнь остановилась. Крик
близнецов эхом разлетался по стенам замка. Он уже их ненавидел, только не мог
выбрать, кого больше – старшего или младшего из них. Если бы был один – Нулара
выносила бы, справилась. А так…
– Ты должен посмотреть на детей, – семейный врач, знавший их семью
многие годы, не реагировал на грубость друга, – они твои дети, и лишились
матери. У них есть только ты.
Матиас Грейрок так и определил, что для него важнее – любить или
ненавидеть. Он прислушался к себе. Медленные удары отмеряли течение времени,
разносили удары, не позволяя забыться ни на минуту.
Пересилив себя, взглянул на детей. Увидел черты любимой жены в них,
но не смог к ним приблизиться. Они украли ее жизнь. Они украли его любовь.
Богиня Ана, как же ты жестока!
– У них нет никого! – Матиас встал, закрыл глаза жене и вышел из
комнаты.
Дверь с шумом захлопнулась, два младенца, лежащих рядом друг с другом
на столе, заплакали. Врач достал платок, протер капли пота на лбу и повернулся
к служанке.
– Лора, пока граф не оправится, ты должна будешь позаботиться о
детях.
Служанка кивнула и дала распоряжение горничным. Те бросились
пеленать детей, а сама она спустилась на кухню, достала крынку молока и
поставила ее на печь. Смахивая слезы, она механически выполняла привычные
действия.
Старик-доктор не стал уходить, а прошел в кабинет, где сидел граф.
На столе стояла откупоренная бутылка аконита и стакан с мутной коричневой
жидкостью.
– Матиас, – начал старик, сев напротив графа, – я бы не стал
беспокоить тебя в такой час. Но ты сам понимаешь…
