Читать Бандеровский схрон - Александр Тамоников

Заскрипела, натянулась ржавая цепь, переброшенная через потолочную балку. Взвыл мужчина в окровавленном комбинезоне, лежащий на верстаке из грубого горбыля. Его руки были скованы цепью, босые ноги со сломанными пальцами оплетали кожаные ремни. Вздулись вены на рассеченном лбу, глаза налились кровью.

Засмеялся мужчина, управляющий лебедкой, кряжистый, обнаженный по пояс, в мешковатых суконных штанах с вшитой мотней. Он еще раз провернул лебедку, прибитую к стене, обшитой драницей. Истязуемый изогнулся, натянулись руки, жирный пот стекал с лица. Специалист работал толково. Боль адская, но еще недостаточная, чтобы потерять сознание.

Ухмыльнулся тучный плешивый субъект в штанах с лампасами и расстегнутой овчинной безрукавке. Он сидел на табурете, откинувшись к стене, и пускал в пространство завитки табачного дыма.

– Вот так и оставь его, Агафон, – проворчал по-украински четвертый мужчина, присутствующий в подвале.

Ему еще не было сорока. Атлетически сложенный, плечистый, с тонким холеным лицом, украшенным окладистой бородкой. Он носил темно-зеленый френч, снятый с плеча венгерского офицера и доведенный до ума. На поясе у него висели кобура с «вальтером» и пистолетный подсумок с запасными обоймами. По лицу скользила циничная усмешка.

На левом рукаве поблескивали три желтые полоски – отличительный знак сотенного командира Украинской повстанческой армии. Мужчина откликался на имя Нестор Бабула, но предпочитал обращение «пан поручик». Он руководил военным кустовым отделом, а также подпольной базой, формально подчиняющейся Злобинскому территориальному отделу ОУН.

Бабула оторвался от стены, где стоял со скрещенными руками, подошел, плавно ступая. Он с любопытством смотрел в глаза пленника, затянутые предсмертной дымкой. Его одолевало извечное любопытство. Что чувствует человек, осознавший, что жить ему осталось недолго? Что происходит в глубинах психики смертника?

В глазах пленного стояла тоска. Он пытался сохранить выдержку, даже презрительно усмехнулся, когда перехватил взгляд офицера, склонившегося над ним. Узник побагровел, напрягся, заскрипела ржавая цепь. Надсадный кашель вырвался из сдавленной груди.

– Продолжать, пан поручик? – спросил субъект с голым торсом, рядовой Агафон Карагуля.