1
Ты — легендарный капитан Влад, бороздящий бескрайнюю вертикаль
Гигахруща на грозном тридцатипушечном лифте класса «Ярость Ильича».
Слава о тебе гремит от жарких чугунолитейных этажей до покрытых
торосами слизи блоков холодного синтеза. Ты прошел через десятки
абордажных боев, сотни зон вечного самосбора и две партийные
комиссии «О служебном соответствии». Однако даже тебе не всегда
благоволит госпожа удача…
Грифель химического карандаша ломается прямо на слове удача, и
ты нехотя возвращаешься в реальность. Ты сидишь в заплеванной
столовой ремонтного блока СБП-1004-211/20 за колченогим столом,
укрытым серой, словно жизнь бетоноеда не познавшего вкуса бетона
марки М-350, скатертью. На столе мерзко пахнущий брикет
разваренного беляка, граненый стакан и початая бутыль этанола.
Заточив карандаш о зубец своих абордажных грабель, ты вновь
принимаешься за попытки написания своей легендарной биографии.
Заняться все равно больше нечем — твой транспорт, развороченный в
непредвиденной встрече с эскадрой лифтфлота, стоит в ремонте уже
несколько семисменков. Единственное, что тебя радует, так это то,
что горящий, разбитый бетонобойными снарядами двенадцатипалубный
лифт, сумел дотянуть до блоков подчиненных Торговому комитету, где,
как известно, воздух полон свободы, в продаже есть пятьдесят сортов
белого концентрата, а призывно стоящие на углах коридоров девицы не
отягощены моральной ответственностью за дело построения социализма
в отдельно взятом блоке.
Ты снова берешься за карандаш и уже почти дописываешь лист,
когда появившаяся в дверях столовой фигура заставляет тебя отложить
бумагу.
Коротко стриженная блондинка, затянутая в увешанный
пенобетонными гранатами черный костюм РХБЗ, неторопливо подходит к
твоему столику и, не спрашивая разрешения, садится напротив
тебя.
Кивнув, она по-девичьи изящно опрокидывает в себя стакан
этанола, и поддев вилкой тонкий, почти прозрачный ломтик
концентрата аккуратно закусывает огненную жидкость. После этого она
резко отставляет алкоголь в сторону, показывая, что со светскими
приличиями можно закончить. Она все еще не произносит ни слова,
лишь внимательно осматривает тебе холодными, ни капли не
опьяневшими глазами.
Ты физически чувствуешь, как ее взгляд скользит по шрамам от
удара абордажных граблей на твоем лице, по некогда щегольским, а
сейчас поизносившимся и заляпанным солидолом манжетам пошитым из
лучших кружевных салфеток, по опаленному огнем черному бушлату с
дорогими, но порядком утратившими блеск пуговицами из латуни 985
пробы.
