Сумерки сгущались, словно рука невидимого художника опустила в раскаленное небо гигантскую каплю ультрамарина. Холодные темные струи, клубясь замысловатыми косами, тянулись к прогретой полуденным солнцем земле и никак не могли дотянуться. Катюха, задыхаясь, изо всех сил крутила педали своего новенького велика. До деревни оставалось пять километров, и быть застигнутой дождем здесь, в открытом поле, ей очень не хотелось!
На угрожающе синем фоне туч белым пламенем почти одновременно сверкнули две молнии, за ними третья, и только спустя целую вечность, издалека донеслось сердитое ворчание надвигающейся грозы. Ветер свистел в ушах и трепал выгоревшие за лето волосы. Колеса крутились с бешеной скоростью, оставляя узорный след в еще неостывшей пыли проселка. Среди тишины, окутавшей мрачный пейзаж до самого горизонта, раскаты далекого грома терзали душу холодным ужасом. Ноги налились свинцовой усталостью и отказывались крутить педали. Сердце вот-вот выскочит изо рта и разорвется на тысячу красных горячих кусочков.
– Тогда конец! – подумала Катя.
Ослепительная вспышка разверзла небо надвое и с ужасающим грохотом провалилась сквозь землю у самой опушки леса.
– Скорее в спасительную гущу ельника! – промелькнуло в голове девочки.
Неожиданно дорога круто наклонилась и подбежала к заросшему ивой берегу речки. Велосипед неудержимо ринулся под горку. Прохладные редкие капли дождя обожгли разгоряченное Катино лицо, щекотали спину и руки.
Велик нырнул в заросли ивняка и оказался под крышей старой заброшенной мельницы. Стало непривычно темно и тихо. Пропитанный тлением воздух, струйкой колдовского зелья, проник в Катин нос и легкие. Тревожное ощущение гиблого места внезапно охватило её сердце. Сверкнула еще одна молния, и оглушительный треск потряс стропила ветхой крыши. Дождь монотонно звенел и стлался белой пеленой над черной гладью мельничного омута, он рассыпался алмазными брызгами на ветхих досках плотины, раздувался пузырями среди белых кувшинок и стеблей стрелолиста. Торчать до вечера в этом жутком месте Катя никак не планировала и молила бога, что бы дождь побыстрее закончился. Но ливень только усиливался. Худая крыша начала протекать, несколько холодных капель упало прямо ей на голову. Катюшка перебралась в дальний угол, где можно было удобно устроиться среди разбитых жерновов на куче прошлогодней соломы.
