Откуда появляется знание? Одно накапливается постепенно, по мере жизни, другое выпадает, как золотой дождь. То же можно сказать о прозе. Это метафорическое признание, но это правда. Зачем человек бросается к пишущей машинке, авторучке или клавиатуре? Зачем вдруг открываются тёплые слова? Они сцепляют свои детские ручки и танцуют, забирая наше внимание, нашу любовь, и хотя всё временно, преходяще, но радость единения не покидает. И это единение с языком, бытием, с этой танцующей кавалькадой слов вначале поражает, а потом появляется течение, без которого нет жизни. Его ощущаешь, его не боишься. Боишься только потерять эту зыбкую опору, эту меру риска, без которой легко уйти на дно или разбиться, прыгнув из самолёта без парашюта.
И это наш карнавал, зовущийся родной речью, наше всё. Можно сколько угодно иронизировать по этому поводу, но посмотрите, как мы живём в языке и хоть подсмеиваемся над краснобаями, но как снисходительны к ним, как они привлекают наше внимание и с каким завораживающим чувством слушаем в минуты народных волнений азартно жестикулирующих витий. И как сосредоточенно постигаем слова истины, вложенные в уста пророков и вождей во времена тяжёлых испытаний и войн.
Эта книжка уже обошлась мне в 500 рублей. Когда составлял её, задумался так глубоко, что, сняв в банкомате 500 рублей, забыл их вынуть из его щели. Хорошо хоть карту банковскую забрал!
Погрузившись в книгу ещё глубже, в этот вертящийся рассол взрывоопасностей, я всё понял.
Выход найден! Я расскажу вам всю правду.
Меня переполняет гремучая смесь из Проханова, Чехова, Зощенко, Лимонова и меня. Она качается во мне и набирает силу. Я устанавливаю часовой механизм и бегу в густонаселённый район. Я хочу, чтобы площадь поражения была больше. Я точно знаю, что разрядить меня уже нельзя. Взрыв неотвратим. Я не похож на пилота, спасающего город от падения горящего самолёта. Я похож на террориста. Мои глаза округляются, становятся глубокими и непроницаемыми.
Вот-вот бабахнет, вот-вот начнётся полёт, от которого встрепенётся читатель. Он же и восхитится. Он запомнит моё имя. Он прочтёт каждую мою строку. Он, как ищейка, вынюхает все мои запахи, истолкует каждый мой взгляд и каждый мой комментарий в Живом Журнале и Фэйсбуке.
И даже тот, кто за глаза называл меня неудачником, вздохнёт завистливо и станет писать мемуары, выискивая в моих поступках только ему видимые приметы будущего непримиримого.
