Пролог
— Вставай! Работы полно, а она отдыхать вздумала, — сварливый
голос, словно скрип ржавых дверных петель, ворвался в мой
беспокойный сон, заставив поморщиться от резкого приступа боли в
голове. Следом порывом ветра меня обдало отвратительным смрадом:
застарелого пота, нечистотами и разлагающимся мусором. Тошнотворная
вонь тут же ударила в нос, в горле запершило, а из глаз покатились
слёзы.
— Поднимайся! — снова рыкнул всё тот же голос и по моему лицу
прилетело мокрой не менее вонючей тряпкой.
— Сейчас, — просипела, через силу приподнялась, облокотившись на
ящик, я попыталась открыть глаза, но веки словно налились свинцом,
а приложив чуть больше усилий, в висках тут же отдалось невыносимой
резью, — голова болит.
— А нечего было дармавуху хлестать до утра! А ну, пошла, а то
выгоню.
Раздражать горластую и явно нервную бабу я не решилась и
предприняла ещё одну попытку открыть глаза. От увиденного моё
сердце от ужаса болезненно сжалось, а дыхание перехватило.
— Где я? — испуганно прошептала, осторожно вскинув голову,
уставилась на нависшую надо мной грозную особу. Та злобно
оскалилась, вновь замахнулась на меня грязной тряпкой.
— На заднем дворе трактира и чего попёрлась на ночь глядя
сюда!
— Не знаю, — просипела, не понимая, что я здесь делаю.
Незнакомая тёмная подворотня с наваленным у стены мусором, среди
которого сновали огромные крысы в поисках, чем поживиться.
Предрассветный сумрак не освещал все уголки этого кошмара, но и
того, что я видела было достаточно, чтобы прийти в неописуемый
ужас.
— Айрис! Дрянная девка! У меня скоро постояльцы спустятся. А я с
тобой здесь валандаюсь! — снова закричала женщина в странном
наряде, больно дёрнув меня за волосы, — приведи себя в порядок и
убери зал.
— Айрис? — с недоумением переспросила, услышав в первые это имя,
оно, казалось, мне каким-то чужеродным. Я была уверена, что оно мне
не принадлежит, но и своего я не могла вспомнить. Захлёбываясь от
накативший на меня паники, с силой сдавила виски, пытаясь
восстановить в памяти хоть что-то… Но, кроме чёрной пустоты,
крикливой тётки и подворотни с вонючими помоями и крысами, в моей
голове ничего не было.
С трудом поднимаясь с земли, дрожащими руками вытерла грязные в
чём-то липком ладони о подол платья, растерянно спросила, — Айрис —
это я?
