«Жил я
славно в первой трети
Двадцать лет на белом свете —
по учению,
Жил безбедно, и при деле,
Плыл куда глаза глядели —
по течению.
Затрещит ли в повороте,
Заскрипит в водовороте —
я не слушаю,
То разуюсь, то обуюсь,
На себя в воде любуюсь —
брагу кушаю.
И пока так
наслаждался,
Пал туман и оказался
в гиблом месте я,
И огромная старуха
Хохотнула прямо в ухо,
злая бестия.
Я кричу —
не слышу крика,
Не вяжу от страха лыка,
вижу плохо я,
На ветру меня качает…
«Кто здесь?» Слышу — отвечает:
«Я, Нелёгкая!»
В.
Высоцкий
Маленькие
дети!
Ни за что на свете
Не ходите в Африку,
В Африку гулять!
В Африке акулы,
В Африке гориллы,
В Африке большие
Злые крокодилы
Будут вас кусать,
Бить и обижать, -
Не ходите, дети,
В Африку гулять.
К. Чуковский
В день выпуска в Москве стояла
тридцатиградусная жара. Мы – свежеиспеченные лейтенанты в
новеньких, с иголочки парадках, выстроились на плацу в ожидании
начальства.
Начальство, как ему и положено,
запаздывало. Народ начал нетерпеливо гудеть, подобно
растревоженному улью, кое-где над фуражками стали подниматься
сигаретные дымки.
– Сейчас же прекратить курение в
строю, вашу мать! – зашикали начальники курсов, высматривая
нарушителей дисциплины.
Минут, через десять, наконец-то,
заявилось руководство во главе с начальником ВИИЯ
генерал-полковником Петровым, которого за глаза все называли
«дедом».
Дед был брав и статен – даром, что
за плечами почти полвека службы и три войны: на груди пышно
колосился урожай орденов во главе с геройской звездой. Его
сопровождали заместители, главный политрук, и какой-то почетный
хрен из Минобороны. Поднялись на трибуну.
«Равняйсь! Смирно! Равнение на…
знамя!»
Красное полотнище с золотой звездой
быстренько протащили перед строем.
Начальник, очевидно, сам страдающий
от жары, не стал злоупотреблять вниманием бывших питомцев – коротко
пробурчал напутственное слово и сошел с трибуны.
Началось вручение дипломов и
коробочек с выпускными значками. Дело шло споро – подход, доклад,
вручение корочек, отдание чести и обратно в строй.
Потом новорожденные летёхи
традиционно промаршировали по плацу под «Прощание славянки» и
торжественная часть закончилась.
С объятиями и поцелуями налетела
толпа родных и близких.
К этому времени, моя рубашка под
парадным кителем стала насквозь мокрой. Но меня никто и не обнимал.
Я, между прочим, круглая сирота. Или круглый?.. не знаю, как
правильно. А девушка? Со Светланой мы расстались,
накануне.
