Читать Повесть трудной поры девичьего счастья. Автобиографическая повесть. Рассказы. Стихи - Евгения Алфёрова

Редактор Сергей Журавлёв

© Евгения Алфёрова, 2017

ISBN 978-5-4485-5696-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Семья у нас была большая.

Семеро детей: Александр, Николай, Павел, Иван, Нина, Дина и я, самая младшая.

Отец мой Кирилл Иванович Алфёров был старше матери, Анны Яковлевны (в девичестве Вьюхиной), на 17 лет. Когда я родилась, в Архангельске в 1940 году, отцу было 56 лет. Старшие братья, Александр и Николай были сродными нам по отцу.

Я росла самым хилым ребёнком. В трёхлетнем возрасте, а шёл 1943 год, заболела золотухой. Только вылечилась, и схватила селитёра. Страшная болезнь войны. Целый год мать меня, с огромным животом, таскала по больницам. И лишь в 1945 году за один месяц в шенкурском госпитале меня спасли, хотя до того многие врачи уже отказались лечить. Спасли же меня парным молоком, на горшок с которым меня усаживали. И весь селитёр вышел! Но дошла я до стадии скелета, и ещё год выхаживали меня в санатории при посёлке Исакогорке. А в школу и вовсе пошла в 8 лет, когда смогла.

В 1943 году умер отец. Сгорел за 40 часов после того как в ноябрьской ледяной Северной Двине конопатил деревянную баржу, чтобы зерно, в ней перевозимое, не промокло и дошло до фронта.

На руках у матери осталось пятеро детей. Александр с Николаем воевали с 1941-го. В 1943 году и Павел пошёл на войну. Иван остался «на брони», т.к. нас троих девчонок надо было поднимать, а мама одна не могла. После смерти мужа она стала шкипером на той же барже с номером 2192. Мама с Иваном плавали, и весь плавательный сезон мы, три сестры, проводили на барже. Сухогрузная баржа, на которой перевозили продукты питания, позволяла выживать, но не благодаря грузам, а потому, что с неё ловили рыбу, и после разгрузки удавалось соскребать с деревянного пола трюма кое какие остатки.

К сентябрю моего 8-летия судно стало на зимовку в затон Кузино города Великий Устюг. Там я и пошла в первый класс. До школы всё лето бегала босиком, т.к. никакой обуви не было. А для школы мне, наконец, купили брезентовые туфельки, которые предстояло беречь, ибо иных не предвиделось, и пока совсем не замёрзло, шла до школы босиком, а в школе надевала. В октябре и туфельки перестали спасать от холода, потому до школы ходила в драных маминых валенках, а в школе – щеголяла в туфлях.