Читать Птиба - Майкл Гелприн

Птиба летит высоко. Несется по небу, режет хвостом облака, смахивает плавниками звезды. Не удержишь ее, не остановишь.

Первые полста лет Птиба плавает глубоко, говорят, в дальних морях, а в каких – никто не ведает. Глотает мелкую рыбешку, растет, набирает силу. С мелкой переходит на крупную, да и морским зверем не брезгует – ей по вкусу и макрель, и касатка, и морская корова дюгонь. На шестом десятке птиба выплывает повыше, и горе кораблю, что попался на ее пути. Мечется птиба по океану в поисках пищи, ближе и ближе к берегам. Полсотни лет глотает все – живое и неживое: рыбу и зверя, корабли и рыбацкие сети, брошенный балласт и затонувшие грузы…

Говорят, что на нерест птиба отправляется, когда стукнет ей ровно сотня. Отяжелевшая, не спеша плывет она вдоль берега, и если какому смельчаку достанет ловкости, можно забросить кошку-крюк, зацепиться за плавник, подтянуть лодку и взобраться на спину. Затем птиба взлетит, поднимется ввысь и примется резать облака…

Нерестильщиками их зовут – людей лихих, отчаянных, что улетают на птибе невесть куда. Немного таких – готовых рискнуть, бросить родные места и пуститься в неведомое. Зато кто доберется до нерестилища – получит все, что когда-то проглотила птиба, и сможет жить безбедно там, в дальних краях. Иногда от некоторых везунчиков доходят письма с оказией, из мест с названиями странными, которые в северных краях и не слыхивали, – Сингапур, Джакарта, Йокогама, Бомбей… А обратно, в Низинные земли, на берега Северного моря, ни один нерестильщик так и не вернулся. Да и ни мудрено – в дальних теплых краях жизнь, видать, побогаче, чем на скудных рыбацких польдерах.

Фольмар сидел в лодке и теребил веревку, к которой был привязан крюк. Улла тихонько сопела на корме. Волны мерно накатывали, облизывали нос лодки. Тучи, подкрашенные закатом, клочьями свисали с неба.

Птиба здесь – Фольмар ждал ее каждый день, с тех пор как впервые увидел вскипевшую на гладкой воде пенистую волну в человеческий рост. Поначалу ждал один, потом на пару с Уллой. Когда она появилась, Фольмар не стал спрашивать, зачем пришла, лишь освободил место на кормовой банке.

– Фольмар, как ты думаешь?.. – тихонько спросила Улла и осеклась.

– Что? – нерестильщик обернулся. Лицо Уллы тоже было подкрашено закатом – и выбившиеся из-под чепца прядки, и ломаные дуги бровей, и полупрозрачные веснушки на носу. Она сейчас казалась прекрасной, словно мадонна на фреске. Фольмар видел однажды такую, в гаагской Новой Церкви – заглянул туда, когда распродал на рынке подводу с сушеной рыбой.