1 июня 1506 года.
Борки.
Протяжный и звонкий петушиный крик за окном известил о начале
нового дня. Вяло скрипнула скамья, на которой от всей души
потянулся подросток и, скинув с себя шерстяное одеяло, под которым
ночами уже было откровенно жарко, резким движением поднялся со
своего места.
– Борька, давай вставай! – Послышался из соседней комнатки голос
матери.
– Я уже, маменька! – Откликнулся Борис и, ещё раз потянувшись,
стал спешно одеваться.
Летом одежды не так уж и много: по мимо исподнего просторная
рубаха, да широкие штаны. На ногах новенькие кожаные сандалии с
твёрдой подошвой, на которые парень накопил сам, усердно трудясь
чуть больше недели, чем очень гордился. Когда же они с папенькой, в
один из выходных воскресных дней поехали в Новгород, у Бори прямо
глаза разбегались от того, что он может купить на собственноручно
заработанные на мануфактуре деньги.
Он бил все рекорды производства среди отроков, собирая за час
порой едва ли не три десятка инструментов из металлических деталей
и деревянных черенков и ручек. Среди всех своих новых
друзей-мальчишек он получал в конце дня прямо-таки баснословные
деньги, которые большинству из них даже и не снились.
Пройдя из основной комнаты с печкой, где он и спал, в комнатку
поменьше, потрепав попутно по голове десятилетнюю сестренку, что
усердно стирала вещи в небольшом тазу с мыльной водой и, подняв над
собой пятилетнего братишку, он застал мать за привычным делом –
она, сидя за большим столом, который занимал едва ли не половину
комнаты, и за которым вечерами их семья собиралась за ужином,
увлеченно штопала что-то белыми нитками. Боря подошёл к столу,
самостоятельно отложив себе из кастрюльки пшенной каши и, отломив
кусок ржаного хлеба, принялся увлечённо есть.
– А папенька что, уже на фактуру ушёл? – Опомнившись, спросил
Борька.
– Да во дворе он покамест, – Улыбнувшись, ответила ему мать, не
отрываясь при этом от своего дела.
Когда Боря уже почти доел свой завтрак, мама, по всей видимости,
закончила со своим швейным делом и, полюбовавшись результатом,
убрала подшитые штаны в шкаф.
– Тебе здесь нравится? – Вдруг спросила она сына.
– Ну, – Борька задумался, откладывая деревянную тарелку и ложку
в сторону, чтобы потом сходить помыть их. Он вспомнил день, когда
они с семьёй только приехали в вотчину с чудным названием. Борька
тогда, больше месяца назад, и не представлял, как круто изменится
его жизнь. Они проезжали по улочкам села, которые удивили тогда
своей чистотой. Все ямы засыпаны мелким камнем, по обочинам не
встретишь ни единого следа жизнедеятельности животных. Боря с
интересом вертел головой, наблюдая за множеством строек вокруг.
Всюду возводились новые двухкомнатные избы, топившиеся, что
удивительно, все поголовно по белому. В одну из таких через
несколько дней заселили и их семью, определяя еë как «многодетную и
вельми важную для нового государства.» Как только они прибыли, их
тут же отправили в баню, где выдали мочалки из липы и тëмные бруски
мыла. Оно очень напоминало какой-то странный жир, явно с чем-то
смешанный и куда более густой и плотный. Борька раньше слышал про
него, но лишь из уст купцов, что ходили далеко на юг, да из
немногочисленных книг. Сейчас же им строго приказали мыться
исключительно с мылом. Им же приказали стирать одежду. Далее отца
семейства забрали на мануфактуры дабы выяснить, что он умеет, а
ежели не умеет, то выяснить, чему его можно научить. Но, похоже,
бывалый ремесленник произвёл достаточное впечатление и его, вместе
с юным сыном, приняли на работу в этот же день выдав особые
пропуска с печатью и их внешним описанием. Научили и тому, как
нужно отчитываться о работе местному дьяку и от него же после
получать оплату серебром.
