Кровавая
весна.
Пролог
Темная стылая вода мертвого озера с едва слышным шипением
набегала на осклизлые каменные ступени мрачного зиккурата,
покрытого снегом и льдом. Вода набегала и неохотно отступала,
оставляя на камне почерневшие обломки веток, мелкое крошево льда и
клочья серой пены. На озеро налетел резкий порыв зимнего ветра, с
завыванием промчавшись над водой и на мгновение заглушив глухое
гортанное бормотание.
На обращенной к берегу стороне зиккурата виднелись
полусогнутые фигуры – невысокого роста, кособокие, закутанные в
шкуры и обвешанные ожерельями из ракушек и разноцветных камней. Не
меньше десятка темных гоблинов пришли сегодня к опустевшему храму
своего божества. И по их скорбным голосам было легко понять,
насколько сильно они опечалены и погружены в тоску.
Неслаженными голосами бубня нескладную молитву, они мерно
покачивались, изредка опускаясь на колени и прикасаясь лбами к
холодному камню. Гоблины выражали глубокую скорбь. Изливали свое
невероятное горе. Их взоры неотрывно смотрели на вершину зиккурата,
где еще совсем недавно в небольшой комнате стоял каменный саркофаг
с телом их погруженного в вечный сон божества.
Шурды были полностью поглощены молитвой, и именно поэтому не
заметили, как за их спинами на поверхность озера вырвалось
несколько крупных пузырей, затем вода забурлила, где-то у самого
илистого дна полыхнуло тусклым зеленым светом. Полыхнуло и
мгновенно погасло.
Самый молодой, и поэтому стоящий позади всех шурд все же
уловил что-то и бросил через плечо короткий взгляд, не прекращая
проговаривать слова молитвы. Но темная вода уже успокоилась, ничто
не указывало на недавнее волнение, и шурд отвернулся.
Привязанный к выступающему камню плот вздрогнул и
покачнулся. Покачнулся так, словно что-то его толкнуло и слега
приподняло. Еще мгновение, и в гнилую древесину бревна вцепились
мокрые белесые пальцы с почерневшими и неимоверно отросшими
ногтями. Несколько черно-серых кривых ногтей мгновенно сломались, с
едва слышным противным хрустом. Но на мертвую хватку руки это не
повлияло – пальцы вцепились еще крепче, напряглись, принимая на
себя вес кого-то, силящегося выбраться из стылой воды мертвого
озера, раскинувшегося поверх руин некогда великого портового
города.
Когда стоящий позади сородичей темный гоблин ощутил на своей
лодыжке мертвую хватку, за которой сразу последовала резкая
ослепляющая боль, он еще успел пронзительно вскрикнуть и
инстинктивно взглянуть вниз. Гоблин успел заметить вонзившийся в
его ногу странной формы кинжал и сжатую на его рукояти уродливую
разбухшую ладонь. Издать крик ужаса он уже не успел. Горло
перехватил спазм, сердце судорожно дернулось, затрепыхалось, и
затихло навсегда. Шурд умер не от смертельного удара и уж тем более
не от потери крови. Да и рана была неглубокой. Нет. Гоблин умер от
мгновенной потери жизненной энергии. И от непереносимой боли.
Старший Близнец причинял своим жертвам ужасные муки. В ногу гоблина
вонзилось именно его искривленное и зубастое лезвие – страшное
просто одним своим видом, а уж если вонзится в живую
плоть…
