Читать Новый Гильгамеш, или Наука бессмертия - Аркадий Ровнер

Самый обычный вопрос, который может задать любой читатель этой поэмы, это «зачем?». В самом деле, кому нужен эпос о Гильгамеше, особенно написанный сегодня? Если спросить автора, то ответ, видимо, будет так же прост, как и сам вопрос: «нужен, и все». Я признаюсь, я автора не спросил, но я прочитал поэму, и прочитал не раз, и понял, что она «нужна, и все».

Миф потому и миф, что он написан на века, что он содержит вечное и неизменное. Сущность мифа нельзя определить, она неуловима, ее можно только чувствовать. Можно ли выявить сущность рембрандтовского портрета или пейзажей Коро, анализируя химический состав красок, толщину линий и структуру композиции? Их надо видеть, и все. Я не сказал «видеть» в смысле посмотреть, я сказал «видеть» в древнем смысле этого слова, откуда происходит слово «видение», которое не случайно созвучно слову «ведать». Тот, кто не способен на «видение», никогда не поймет подлинного художника, потому что он не пишет для глаза, а для души и из души. Тема не имеет по большей части значения, если художник ее не видит по- своему, через фильтр своей души. Композиция, цвет, линия – все это, конечно, важно и очень важно, но только для зрителя, который не видит далее композиции, цвета и линии. Сервантес начал своего бессмертного Дон Кихота с желанием написать пародию на рыцарские романы. Однако автор строк о Рыцаре Печального Образа оказался шире и выше собственной задачи. В романе появился Санчо Панса с его поговорками и вопросами, и его мастер превратился в мудрого и знающего человека, с душой, полной любви и сострадания.

Ярослав Гашек задумал написать юмореску о солдате Швейке во время войны и написал небольшую книжку, которая затем разрослась в толстый роман, наполненный юмором и мудростью человеков всех времен. Можно ли понять сущность этих великих романов, анализируя их гармонию при помощи, как сказал поэт, алгебры?

Есть такое выражение: «больше, чем жизнь». Автор Гильгамеша вывел свое творение за рамки обычного понимания любого произведения искусства. Поэтому тут и возникают вопросы вроде «зачем» и «почему». Поэма эта как пирамида, и ее основание не вместилось в рамки стихотворных размеров и количества страниц. Оно там, где-то за пределами листа, оно настолько широко, что для него нет места в нормальном человеческом поле зрения. Как пресловутая «верхушка айсберга», эта поэма только приоткрывает завесу тайны, только намекает, что в ней есть много больше, чем то, что открыто невооруженному глазу.