Читать Куклолов - Дарина Стрельченко

–Ты — что? Ты что сделал?

Голос опасно зазвенел. Олег вытянулся в струнку, напряжённо всматриваясь то в отца, то в тёмную, обтянутую серым шёлком коробку. Медленно перевёл взгляд на россыпь рентгеновских снимков и рецептов. Снова посмотрел на отца. Ещё раз, не веря, не в силах поверить, что это конец, повторил:

— Ты — что?..

— Я купил куклу, — пряча глаза, ответил отец.

Повисла полная звуков тишина — объёмная, но ненастоящая, словно играешь в наушниках и персонаж остановился среди локации в ожидании врага, в предчувствии дурного. Олег не заметил, как руки сами потянулись к коробке. Зато отец — заметил. Шлёпнул его по запястью, дёрнул коробку на себя и прижал к груди.

— Не лапай! Ты не представляешь, какие это деньги!

— Очень даже представляю, — с расстановкой ответил Олег. — Очень даже! Сколько? Сколько у тебя осталось?

Бывало всякое; бывало, отец поднимал на него руку; но таким тоном Олег не разговаривал с ним никогда. Вот только сейчас было плевать. Сейчас он готов был говорить грубей, грязней, хуже — как угодно! — если бы это могло помочь.

— Ничего у меня не осталось! — рявкнул отец. — Ещё и в долг пришлось взять. Ты такую цену никогда не поймёшь!

— Это уж точно, — с отвращением глядя на коробку в здоровых волосатых руках, пробормотал Олег. Слова в голове отдавались тупым, дробным грохотом. Ничего не осталось. Ещё и в долги влез.

И тут дошло.

Он хотел крикнуть, но голос надломился, вышел только растерянный, панический возглас:

— А мама?

— Маме уже не поможешь, — буркнул отец и отвернулся, баюкая коробку. — Даже если бы мы выкупили «Неопассол», врачи же сказали — тридцать процентов.

— Но ведь теперь даже этих тридцати процентов не будет, — сглотнув, выдавил Олег. — Ты что, не понимаешь? Совсем не врубаешься? Она же умрёт!

— Она всё равно умрёт, — произнёс отец как-то безразлично, но на лбу, под редкой налипшей чёлкой, вспухла жилка. — А кукла... Олег, такой шанс бывает раз в жизни. Ты же видишь, как я искал их. Ты сам знаешь, ты видишь, что я всю жизнь на это положил! И тут такая оказия... Её можно было купить. И деньги были. Это знак, Олежек. Я должен был её купить! Мама простит меня.

— Мама? Простит?

От ощущения нереальности потряхивало; от растерянности, от злости на отца слова соскакивали с языка прежде, чем успевали оформиться в предложения.