Читать Текущая литература - Дмитрий Аверкиев

По Сенькѣ и шапка.

Пословица.

Петербургскiя трущобы. Романъ въ шести частяхъ. Соч. В. В. Крестовскаго. Отеч. Зап. Х, ХI, 64 и I, II, III, 65.

«Петербургскiя трущобы» имѣютъ огромный успѣхъ: всѣ жаждутъ прочесть этотъ дивный романъ, записываются за недѣлю въ библiотекахъ; всѣ наконецъ очарованы, восхищены. Въ одномъ сѣренькомъ листкѣ – названiя мы не приводимъ собственно потому, что оно навѣрно неизвѣстно нашимъ читателямъ – объявлено даже, что романъ г. Крестовскаго произведенiе высоко-художественное и умретъ единственно вмѣстѣ съ русской литературой. Нѣтъ сомнѣнiя, что это похвала ужь черезъ-чуръ усердная и что русской литературѣ не грозитъ опасность умирать въ подобномъ сообществѣ. Но какъ-бы то ни было, романъ читается, приводитъ въ восхищенiе столичныхъ, губернскихъ и уѣздныхъ барынь и барышень и ихъ чиновныхъ обожателей и законныхъ супруговъ. Все это показываетъ, что романъ г. В. Крестовскаго явленiе если не замѣчательное, то знаменательное.

Что до насъ, то намъ вся дѣятельность г. В. Крестовскаго постоянно казалась весьма знаменательной. Сей писатель переживаетъ, такъ сказать, уже второй перiодъ своей славы; первый онъ заключилъ своими великолѣпными «Испанскими мотивами», второй начался съ появленiемъ его новаго романа. Особенность г. В. Крестовскаго состоитъ въ томъ, что онъ договаривается до точки; онъ, такъ сказать, довершитель стремленiй болѣе мелкихъ литературныхъ талантовъ. Этимъ мы вовсе не хотимъ сказать, что у г. Крестовскаго талантъ крупнаго разбора; но согласитесь сами, что онъ смѣлѣе въ картинахъ, остроумнѣе въ подробностяхъ, что его стихъ отличается извѣстной степенью бойкости и юркости, – ну, что вообще г. Крестовскiй замѣчательнѣе напр. хоть г. Минаева. Пояснимъ. Первое – наши самоновѣйшiе поэты стараются перехитрить другъ друга на счотъ риѳмъ: у кого почуднѣе будутъ. И въ этомъ отношенiи никто не превзошолъ г. В. Крестовскаго:

Каковы риѳмы? Что передъ этимъ «Камбекъ» и «Вѣкъ», «аховъ» и «Страховъ», «городовъ» и «стадовъ», «поля» и «Поля» и т. п.? Ничтожество изъ ничтожествъ. Второе, кто изъ сей плеяды поэтовъ не рисовалъ грязныхъ и сальныхъ картинъ (подъ маской обличенiя порока)? Но что значатъ всѣ «Проказы чорта на желѣзной дорогѣ» передъ описанiемъ чѣмъ занимались монахини въ горячую андалузскую ночь, или передъ образомъ поэта, лобзающаго трупъ? Ровно ничего. Тамъ несмѣлость и лживая маска обличенiя, здѣсь крѣпко, какъ помада Мусатова, бьющiй въ носъ ароматъ. Мы могли-бы продолжить это сравненiе, но полагаемъ, что и вышеприведенныхъ двухъ примѣровъ совершенно достаточно. Читателю очевидно, какое глубокое уваженiе питаемъ мы къ высокохудожественнымъ (по выраженiю сѣраго листка) произведенiямъ разбираемаго нами писателя.