Отрывок из бонусного рассказа "Иди на мой голос"
Весело потрескивали поленья в очаге. По стенам и потолку плясали отсветы. Над огнём в закопченном котелке бурлила вода. Рыжеволосая девушка в полотняной сорочке раскладывала на столе травы, сверяясь со старой книгой в потрёпанном переплёте.
— Чабрец, донник, любисток, вербена, цветы лаванды и жасмина, завязь жгучего перца, хмель и яртышник, — тихо перечисляла она. — Одолень-трава да заманиха. И калина.
За окнами бушевала вьюга. Диким, неласковым зверем скреблась в двери, сумасшедшей птицей билась в ставни. Третьи сутки серчают северные боги, третьи сутки жмутся люди по домам да греются у огня. И только Оллис не боится ни метели, ни гнева богов. Не страшит его зимний лес, не трогают хищники да снежные демоны. А добыча словно сама идёт под верный лук мужчины. Многие, многие желали бы назвать молодого охотника своим, но не смотрит он на деревенских девок. И на неё, Хельгу, не смотрит. А ей не пережить эту зиму без опоры, не для хромого же Гейра две косы распустить да в одну сплести. Замирает сердце подстреленной птицей, когда смотрит Хельга на Оллиса. Да разве же возьмёт он в жёны сироту? А Гейр неласков да суров, да трое несмышлёнышей по лавкам. Зовёт он Хельгу в свой дом. Угрожает, что силой возьмёт на ложе. Кто заступится за ту, у кого нет защитников? Не так нужна жена хромому, как нянька детям. Но у девушки в мыслях лишь Оллис… Вот и творит Хельга древнюю волшбу тёмной ночью, выманивая возлюбленного.
Говорила третьего лета бабка Вальда, читая линии на ладонях Хельги, что черна будет расплата за взятое взаймы счастье, но разве ж не стоит минута в объятьях любимого тысячи часов искупления?
— Быстрым горностаем скользну по твоим следам, лёгкой лаской свернусь у тебя за пазухой, — лились слова древнего заговора. — Верным псом побегу рядом. Слушай мой голос, иди на него сквозь метель, забывай обо всём. Пусть листва и ветер тебе шепчут моё имя, а мороз нарисует на стёклах мой силуэт. Лесные птахи напоют обо мне, бегущая вода нашепчет, что жду тебя…
Растирая в ладонях сухие травы, по очереди засыпала молодая колдунья их в котелок. Ключевая вода бурлила, принимая силу. Чёрная кошка сидела на столе, глядя на Хельгину ворожбу. Смотрела, не моргая, лишь вертикальные зрачки в зелёных, как и у хозяйки, глазах, то сужались в щёлки, то расширялись, превращаясь в чёрные дыры.
