1.
Я положила раскрытую книгу на облупленный подоконник, взяла стоявшее там пластиковое китайское зеркало и поднесла к странице с фотографией из Мадридского Кодекса – рукописи Леонардо да Винчи. Рядом с рисунком крылатого дирижабля было надписано несколько витиеватых строчек с наклоном влево. В школе я учила английский, Леонардо писал на средневековом итальянском, но так как западно-европейские языки имеют много общих слов, я надеялась хоть что-то разобрать. Прочесть самолично слово, написанное да Винчи!
Где-то поблизости капала вода. Хм. Батарея, что ли, потекла?
- Лёва! – послышался гнусавый голос Инки. И снова повторил, уже с истерической нотой: - Лё-ва!
- Нет таких! – огрызнулась я.
И зачем я начала откликаться на это дурацкое Инкино «Лёва»? Она прозвала меня так в самый первый день, как я пришла работать – и все три месяца иначе и не называет. Надо было мне тогда представиться просто «Аля» - как все меня и зовут. Но я для важности произнесла «Алевтина Горохова» - и эта стерва посмеиваясь, сказала – «Лёва, значит». Видимо, намекая, что выгляжу я как пацан. В чем-то она права. У меня короткая стрижка, я люблю носить джинсы и куртки и совсем не крашусь – а уж это, по понятиям Инночки, просто смертный грех. А вот я не понимаю, зачем разукрашивать лицо, будто ты клоун.
- Лёва! – никак не угомонится Инка. – Помоги книгу достать!
Да, я в нашем отделе, а то и во всей библиотеке, самая высокая – просто столб электропередач. Но, например, по модельным меркам метр восемьдесят – это вполне себе нормальный рост для девушки. Не всем же быть такими мышками-коротышками, как Инка!
- Возьми лестницу! – отвечаю я и снова вглядывалась в отражающиеся в зеркале ровные строчки. Буквы стали понятными, но слово, хоть бы одно…
- Я на каблуках, - укоряет меня Инка.
Вот. А носила бы ботинки, как я – и лазила бы себе по лесенкам, а не кричала на весь библиотечный отдел, где, между прочим, надо соблюдать тишину.
Все же я поставила зеркало и собралась пойти помочь… Но вдруг в зеркале что-то мелькнуло. Я оглянулась – никого. Повернулась опять к стеклу… Из круглого обрамленного розовой пластмассой зерцала на меня внимательно глядел седобородый старик в остроконечной шляпе.
Я поморгала и на миг скосила глаза на книгу – может, это портрет Леонардо отражается? Но портрета на раскрытых страницах не было. Да и не портрет в зеркале вовсе! А живое лицо! Ко мне, что же, Леонардо явился? А что за колпак у него?
