Читать ТАН - Ната Чернышева

ПРОЛОГ

{[Четыре года назад]}

Сентябрьский ветер нёс запахи дождей и цветущих гвоздик, днём солнце прогревало воздух почти по-летнему, но по утрам уже ложился иней, и лужи схватывало хрупким ледком. Прорвался холодный ветер с Арктики, бывает. Вслед за полосой холода снова придёт тепло, бабье лето. Поплывут в прозрачном седом воздухе невесомые паутинки, и снова тёплую куртку сменит лёгкая ветровка, а полусапожки встанут в сторонке. Для ласковой погоды хватит лёгких туфлей...
Ребёнок должен был родиться только к концу ноября, может быть, даже в декабре. И как-то неуютно, тревожно было ждать родов…
Что-то когда-то пошло не так. Знать бы, что. Понять бы, когда. Но в родной дом хотелось возвращаться всё реже и реже. Как будто там поселился невидимый, но злобный спрут, пьющий жизнь. Сложно объяснить даже себе, но жизнь, она была в «Бюро переводов», где приходилось корпеть над документами, – скучная работа, да, но – работа. И можно было учить очередной редкий язык, больше языков – больше работы, выше зарплата.
Деньги…
Деньги нужны были для маленького.
С некоторых пор, поражаясь собственной смелости, складывала часть денег на заведённый в банке счёт. Не в Сбере, Сбер – это было бы слишком просто, слишком видно, слишком доступно. Плохо утаивать деньги от родного мужа? А хорошо – совсем не думать о ребёнке? Деньги вечно уходили куда-то, не пойми куда. Илоне, сестре мужа, нужны новые туфельки. Илоне нужна новая сумочка, эксклюзив, за шестьдесят тысяч. Самому Сашуле нужна машина, да не какой-то там «жигуль» эпохи мамонтов, и уж, конечно, не «Лада Калина».
А ребёнок… а что ребёнок, он ведь ещё не родился…
«Роды открывают двери гроба», – говорили старые бабушки в далёком детстве, говорили о каком-то случае по их улице, где в родах не выжили ни мать, ни малыш. Нет денег на нормальных врачей, родишь под забором. Под забором рожать дитя не хотелось совсем.
Мысли перетекали, перекатывались вяло, бессвязно, почти не выходя на сознание. Но тайный счёт исправно пополнялся, а бесконечные попрёки за так называемое транжирство, например, за купленные и съеденные по дороге домой яблоки, уже не ранили так, как раньше.
В тот переломный день ноги, как всегда, повели от работы самой длинной дорогой. К дому подходила уже в сумерках, и сердце ёкнуло от полиции и скорой, стоявших у парадной. Как-то сразу поняла – это всерьёз, это ударит сейчас в самое сердце. Что-то случилось… что-то случилось… случилось... Голову вдруг задёрнуло звенящей темнотой, а когда приступ рассеялся, обнаружила, что кто-то, цепко придерживая за локоть, усаживает на лавочку.