ГЛАВА 1 Кто этот Князь Романов?
Как же больно, когда крючковатые жесткие пальцы сгребли ухо и выкручивают его!
До искр из глаз больно.
Я сдерживался изо всех сил, чтобы не кричать во всё горло, пытаясь вырваться из постыдного захвата, и, только кувыркнувшись вбок, освободился, сидел на полу, протирая глаза и разглядывая своего врага.
Крепкий старикан, с розовой лысиной, с седыми лохмами вокруг неё, в золотом шитье, кружевах и синем бархате, направлялся ко мне с ясным намерением во взгляде: довершить задуманное.
Ну, в общем да, у меня было и второе ухо, пока целое и заманчиво торчащее среди кудрей. Что? Кудри? Откуда?
А вредный высоченный дед уже потянулся к моим русым кудрям, норовя схватить меня за волосы.
Я крутанулся юлой, уходя от него в сторону.
Тело было слабое, c мышцами-макаронинами, но слушалось неплохо, было гибким. Тело? Выходит, я не в чистилище. А где тогда? «Реинкарнация?» – просипела интуиция неуверенно.
Что ж, ей виднее. Из-за неё, падлы, я умер там и воскрес где-то здесь. Знать бы, еще, где?
– Ваша светлость! – рявкнул старикан.
Судя по зловещей физииономии, это был дворецкий. Коллега, значит!
– Вставать пора! Долго вы будете от меня в ночной рубашонке бегать? – прорычал дворецкий, неодобрительно разглядывая меня серыми глазищами из-под густых дедморозовских бровей.
– Уже? – я вздрогнул, услышав собственный писк.
Голосок у меня теперь был так себе, никакой мужественности, прям скажем.
– Давно пора, – буркнул дворецкий, протягивая мне широкую ладонь, – да, не бойтесь, не трону, ваша светлость, это за художества ваши вчерашние.
– Как ты смеешь?! – рявкнул я, голос зазвучал покрепче. – Ты служишь мне! И посмел меня таскать за ухо! Как дворового мальчишку!
Странное сравнение пришло само собой, я не знал, есть ли здесь дворовые.
– Простите, ваша светлость, вас вчера с трудом нашли в трактире, нетрезвого, без кошелька. Потом вы сознание потеряли уже дома. Доктор ничего сделать не смог. Переволновались мы очень. Больше не буду за ухо, – старик сконфуженно улыбнулся.
– Неси соленых огурцов и побольше рассола, – распорядился я, явственно ощущая, как болит голова после вчерашнего.
«Какого еще вчерашнего?» – изумилась интуиция.
«Какого-то разгульного вчерашнего», – буркнул я про себя.
Я жадно разглядывал свои худенькие руки, тощенькие ноги, мосластые коленки тощего подростка. На физиономию не стал смотреть. Пацану не важна внешность. Потом пришла очередь комнаты: на предмет отступления и побега, если что.
