Не серчай на меня, мотнула головой, не желаю я тебе смерти. Просто, тяжко вздохнула, не зная, как такое объяснить. Понять хочу, кто ты и пошто на пути моём встретился?
Зихао прищурился:
У судьбы свои козни, тон смягчился.
Вероятно, сожалела княжна. А что стало с тем воином?
Каким?
Да был с тобой воин, ни на кого не похожий. Невысокий, жилистый. Узкие глаза, смоляные волосы, на твой манер сплетённые, ковырялась в памяти Любава, намекая на привычку верёвкой волосы стягивать на затылке, а виски выбривать. Он тебя на руки взял и понёс... добавила задумчиво, а я... запнулась смущенно, глаза опустила.
Вслед смотрела... продолжил безлико Зихао. Любава вскинула голову в жутком удивлении.
Откуда?.. выдохнула ошарашенно, и следом: Помнишь...
Потому ещё рядом, ровно, словно о погоде молвил. Тоже понять хочу, что нас связывает.
Ничего! Не лукавила. Лишь видение то... в воде, а пальцами по шраму его заскользила. Зихао смотрел с недоумением, точно прислушивался к ощущениям, а потом припечатал ладонь, подрагивающую, к изуродованной стороне. Задумчиво на Любаву глядел, аккуратно пальцами перебирая её:
Тогда, сглотнул тяжко, пошто ты мне теперь сна не даёшь?
Я? глухо обронила Любава, нелепо отшатываясь. Да кто бы дал держал крепко:
Ты... Я вас первей вспомнил. Тебя и подругу твою. Мучился и никак не мог понять, правда, аль обман какой... обманчиво безмятежно и тотчас за горло придавил:
Вот потому и хочу понять, что ты там делала!
Любава глухо захрипела, задергалась в плену смертельном, но сильнее был Зихао:
Супротив меня зло удумала? Хищный, опасный, лютый, безжалостный.
Не сдался... ты мне, сдавленно всхлипнула, когда сил трепыхаться совсем не осталось и без того тяжко было. Я замуж... выхожу...
Несколько секунд воин испепелял ненавистью. Сморгнул, будто не в себе был, да потеплел его взгляд.
А на Купалу меня увидала? и по губам насмешка скользнула.
Любава нервно кивнула, запоздало поняв, чему потешался.
Вот и женихайся, а я на тебе не женюсь. Не люблю заносчивых и капризных девок.
Да больно надо! взбрыкнула обидой Любава. Ты... ты... и сапожки мои целовать не гож! Прытко, как позволили силы, пихнула наглеца в грудь. Но он лишь чуть покачнулся, продолжая нависать горой мрачной. И до того горько было, что плечом его протаранила, даже не страшась мрака, нечисти лесной, к избушке поспешила.
