— Ксанка!
Голос сестры неожиданно раздался над самым ухом. Громкий, пронзительный, с визгливыми нотками на заднем плане. Это на людях она соловьем разливалась, а со мной вечно вела себя как особа королевских кровей.
— Отец зовет!
— Сейчас! — пропыхтела я, сдувая прядь волос, настырно липнувших к вспотевшему лбу. Пришлось держать ногу молодому жеребчику, пока конюх расчищал копыто.
— Немедленно!
— Иди, — шепнул конюх, — дальше я сам. Тут немного осталось.
Кивнула и, с трудом разогнувшись, повернулась к Илоне.
Сестра, как всегда, в красивом платье, с игривыми завитками белокурых волос, в аккуратных туфельках смотрелась посреди конюшни как нечто инородное. Она медленно прошлась по мне брезгливым взглядом — от растрёпанной шевелюры до расхлябанных сапог, которые на два размера больше, чем нужно.
— Ты отвратительно выглядишь! И пахнешь!
— И тебе спасибо, дорогая! Давай обнимемся по-сестрински, — распахнула я объятия и с кровожадной улыбочкой шагнула к ней.
— Не смей ко мне прикасаться! — завопила Илона и бросила прочь, смешно поднимая юбки, чтобы не замараться. Выскочив из конюшни, она обернулась ко мне и ядовито выплюнула: — Отец зовет! Немедленно!
— Да иду я, иду!
Илона все-таки дождалась и теперь шагала рядом, то и дело бросая на меня недовольные взгляды.
— Как хорошо, что я выхожу замуж!
— И не говори-ка! — здесь я была с ней полностью согласна.
— Жду не дождусь, когда уеду к мужу, и ты перестанешь раздражать меня своим существованием!
Илона через две недели выходила за сына богатого купца и не упускала случая этим похвастаться, особенно передо мной. Мне-то купец точно не светил. Разве что конюх. Если повезет.
Отец уже отчаялся удачно выдать меня замуж. Не нашлось еще принца, потерявшего дар речи, едва завидев мой дивный лик. Слабые нынче принцы пошли, им все нежных феечек подавай, чтобы пылинки с них сдувать и защищать. А я сама кого хочешь защитить могу, а уж дуну так, что мало не покажется. Да и замуж, если честно, не рвусь. Были бы у меня деньги, уехала бы из нашей провинции и отправилась путешествовать по белу свету.
Но денег нет. Зато хлопот — хоть отбавляй. Усадьба в упадке, дел невпроворот, а, кроме меня, это, похоже, никого и не волнует. Сестра только о платьях да прическах думает, отец вечно строит грандиозные планы как разбогатеть и при этом ничего не делать. Ему не давало покоя, что когда-то наш древний род славился своим богатством, но нам его не досталось — дед все проиграл в азартных играх.
