ГЛАВА 1. Алина
– Рот закрой! Ты выйдешь за Арсена, малявка! Точка! – рявкает отчим, пыхтя от злости.
Двухметровый и мощный он трясет меня за хрупкие плечи, и я обессиленная падаю на колени. Лицо застилают слезы, горько– соленый вкус которых, чувствую у себя во рту.
– Умоляю, папочка… – губы кривятся от непривычного противоестественного слова.
Никогда. Никогда я не называла этого ужасного человека «папой», это единственный случай, потому как безысходный… Может его черствое сердце сжалится над бедной сироткой хоть раз в жизни. В этой поганой дрянной жизни!
– Не трави меня, гадина, – сильно сжимает мои губы, которые, итак, искусала в кровь. – Вот отдам тебя Арсену и пусть с тобой разбирается!
Точнее продам, а не отдам… Я знаю, что отчим погряз в долгах и заложил свою «забегаловку с пельменями» в карточных играх. К слову, это единственный доход, на который мы живем. Я ишачила в этом заведении с десяти лет – сначала мыла посуду, драила пол, а к восемнадцати выросла до официантки и кассирши в одном лице. Там то и приметил меня Арсен, противный на внешность и поведение тридцатипятилетний мужчина, который готов закрыть все долги отчима, а взамен забрать меня.
– Мне рано становится женой, – всхлипываю, давясь отчаянием. – Я поступлю в университет, потом найду достойную работу и закрою все долги…
– Какой университет? Работать будешь! – взрывается отчим. – У Арсена несколько торговых точек – твоих мозгов на это бы хватило еще! Потом детей ему родишь! Удумала она учиться!
Он брезгливо смотрит на мои книжки, которые с рвением изучала до того, как, вошел в комнату и озвучил свой приговор. С тиранским взглядом отчим сбрасывает их со стола.
В глазах рябит… Каких еще детей? Я же сама еще ребенок… Картина светлого будущего раскалывается с треском на глазах. Уж лучше умереть, чем так!
– Не хочу! Не хочу! Не буду! Не заставите! – впадаю в истерику, визжу я.
Все нутро разрывает в клочья от несправедливости, а сердце колотится отбойным молотком, грозя выпрыгнуть из страдающей девичей груди кровавым куском перед бессердечным подобием человека.
– Вот я тебя… – мужская рука замахивается надо мой, и я зажмуриваюсь.
Не первый раз мне прилетает от него. И знаю, что не последний раз я буду замазывать следы побоев тоналкой. Пусть лучше изобьет меня до смерти прямо сейчас, чем терпеть этот кошмар всю жизнь.
