В машине, мчавшейся по дороге домой, царила напряженная тишина. Марат сосредоточенно вел машину, его профиль выглядел твердым и высеченным из камня в лучах заходящего солнца. Не знаю почему, но я в каком-то оцепенении засмотрелась на него.
Вдруг он обратился ко мне, не отрывая взгляда от дороги, голос его звучал мрачно и решительно:
- Ни одна живая душа даже думать не должна о том, что ребенок не мой. Одно слово — и я просто уничтожу тебя лично, поняла? Пока они считают, что он мой ты остаешься живой… а я не позволю себя опозорить.
- Тогда…тогда дал бы им убить меня…, - прошептала очень тихо, а он грязно выругался и сжавшись замолчала.
- Я буду решать умирать тебе или жить, а не они! Ты поняла?
Я поняла это еще тогда, когда он сказал о ребенке. Поняла, что это вынужденная мера. Что он переступил через себя.
Я молча кивнула, мое сердце замерло от страха перед его словами. Отвернулась к окну, пытаясь скрыть свои эмоции. Сцена с головорезами вспыхнула в моей памяти с новой силой, напоминая о реальной угрозе, особенно когда лысый выхватил пистолет и направил на меня. Я вообще не могла их видеть. Одни их рожи напоминали о том, что так хотелось забыть. Я понимала, почему Марат так сказал. Он защитил меня, закрыл собой и…и признал своим чужого ребенка, чтобы меня не убили. Что я чувствовала в этот момент? Не знаю…Боль. Я чувствовала всепоглощающую адскую боль и гадливое ощущение, что внутри меня живет пришелец, живет чужое…живет нечто ненавистное. И теперь забыть никогда не получится.
И как же нам жить дальше с этой тяжелой тайной? С каждым километром пути домой я ощущала, как над нами нависает тень неизбежных последствий этого молчаливого соглашения. Я боялась представить, что будет, если правда вскроется, и какие меры Марат готов принять, чтобы защитить свою честь и положение.
В то же время, я не могла отрицать, что в его словах звучала не только угроза, но и обещание защиты. Это противоречивое чувство защищенности и одновременного страха перед человеком, который стал для меня и спасителем, и угрозой, заставляло мое сердце биться быстрее.
Погруженная в свои мысли, я смотрела в окно, где мелькали огоньки уличных фонарей, и старалась найти ответы на вопросы, которые кружили в моей голове. Какой будет наша жизнь после всего, что произошло? Смогу ли я найти в себе силы принять новую реальность и как-то ужиться с ней? Или же тяжесть этой тайны станет непосильным бременем для нас обоих? Смотреть на Марата мне больше не хотелось, хотелось стать маленькой и незаметной. А еще… еще я очень жалела, что лысый не выстрелил. Желательно в живот.
