Под аркой из белых цветов было удивительно тихо — не снаружи, а внутри меня. Сердце билось не торопливо, как в моменты страха, а глубоко, сильно, как будто знало: сейчас оно отдает себя навсегда. Я стояла у алтаря, и весь мир будто растворился — осталась только я, он, свечи и шелест моего платья, едва касающегося мрамора пола. Белый цвет ткани — не просто символ. Это был мой глоток света после бесконечно долгой темноты. Я сжимала руку своего жениха, и его пальцы — тёплые, надёжные — отвечали мне тем же. Он не дрожал. Он был уверен, как всегда. Защитный. Крепкий, как скала, за которой не страшны были ни враги, ни судьба. И в этот момент я поверила: я больше не одна. Я больше не девочка, которую можно прятать. Я — женщина, за которой стоит семья. И мужчина, готовый стоять до конца.
Он наклонился ко мне чуть ближе, так, чтобы никто не услышал, и прошептал:
— Я рядом. Ты в безопасности. Теперь я буду любить и защищать тебя.
И от этих слов у меня защемило в груди так сильно, что я едва не расплакалась. Не от тревоги, нет — от того, как сильно я любила его. Моего Кайла. Как сильно хотела быть его женой. Как без остатка отдала ему себя, и сердце, и имя, и даже кровь — если бы потребовалось. Я доверяла. Безусловно. Наивно. Красиво.
Оркестр заиграл мягко, почти сказочно. Воздух был густой от аромата свечей и цветов. Всё было, как в мечте. Как в тех снах, где ты наконец находишь путь домой. Я чувствовала на себе взгляды гостей — в одних затаённая гордость, в других зависть, в третьих усталость от долгой вражды, которую должен был закончить наш союз.
Я смотрела в глаза своему будущему мужу, и впервые с детства почувствовала, что у меня действительно будет дом. Не стены. А дом. Там, где ждут. Где можно снять платье, сбросить маску и быть просто живой. Где будут дети. Смех. Где не будет страха. Где всё — наконец — закончится.
Я не знала, что в эту самую секунду, когда я думала о мире — по мою душу уже шёл волк.
Сначала был щелчок. Тихий, будто где-то за кулисами сорвался механизм, микрофон дал сбой или нога кого-то из гостей случайно задела подсвечник. Я даже не сразу поняла, что этот звук не принадлежит ни музыке, ни церемонии, ни нашему торжественному моменту, потому что мозг — проклятый защитник — не хочет верить в страшное, когда ты стоишь в белом у алтаря, в сердце — любовь, в теле — трепет, а рядом — человек, которому ты только что отдала всю себя. Но тишина, что последовала после, была такой тяжёлой, такой пронзительно вязкой, будто сама ткань мира натянулась до предела, готовая лопнуть. Эта тишина сдавила грудь, разлилась по костям, затекла в ладони, сжимавшие руку жениха. Я почувствовала, как он замер, как пальцы его напряглись, будто стальной захват. Он уловил что-то раньше меня — а может, просто всегда был быстрее, смелее, опытнее в сражениях, которых я никогда не видела.
