МУЖЧИНА
На широком поле разобранного дивана разыгралась битва. За большим холмом из свернутого покрывала расположилась рота автоматчиков, на другом фланге – кавалерия и пушки. В центре атаки стоял великолепный камуфлированный танк – любимая игрушка, подарок отца. Башня танка поворачивалась во все стороны, пушка двигалась вверх и вниз, люки механика-водителя и командира открывались, как настоящие. С боков его прикрывали два маленьких бронетранспортера. Враги – черная и белая роты шахматных фигур – засели в крепости из кубиков на другом конце дивана, следовало взять их штаб без потерь и уничтожить позиции.
Никитка – главнокомандующий – ползал по дивану, координируя войска, аккуратно поджимая колени, чтобы случайно не задеть и не уронить солдатиков. Он изображал звуки взрывов и автоматные очереди, свистел, подражая летящим минам. Распластавшись на поле боя, прикрываясь от шквальных пуль, мальчик переставлял свои батальоны и начинал атаку за атакой. В самый разгар боя, когда до победы оставалось всего несколько ударов, в комнату вошла мама и утащила главнокомандующего ужинать. Пришел со службы папа.
Никитка говорил в саду:
– Мой папа – офицер! У него есть солдаты и оружие. Он командует и прыгает на парашюте.
– С парашютом… Прыгает с парашютом. – Поправляла Никиту воспитательница.
– А еще – хвастливо продолжал парень – у моего папы медали.
Так его научил папа.
Он усаживал сына на колени и спрашивал:
– Садись, мужчина! Что ты сегодня натворил в садике?
Никита нехотя рассказывал и, как правило, виноватым себя не чувствовал.
Папа внушал:
– Запомни, мы – офицеры – никогда не обижаем девочек! И не берем чужие игрушки. У тебя же своих много. Понял?
Никитка нетерпеливо кивал и убегал в комнату, прятался в убежище под столом, где хранились все его драгоценные войска – техника и личный состав.
Однажды, папа вытащил сына из-под стола и усадил на диван.
– Надо поговорить, Никита Александрович! – строго, но по-доброму сказал папа.
Никитка сложил руки на коленях и покорно приготовился слушать. Рядом на диване сидела мама и почему-то вытирала глаза платочком.
– Тебе сколько лет, сын? – спросил отец.
Никитка выставил вперед растопыренную ладошку.
– Пять лет… – уважительно протянул папа. – Ты у меня уже взрослый! Значит, я могу не беспокоиться. Правда?
