1
Ранним вечером 11 хешвана 5380 года (по христианскому летосчислению 6 октября 1600 года) в Праге на пересечении Широкой и Парижской улиц стоял невысокий коренастый человек лет пятидесяти. Нынешний император Рудольф II отменил указ своего предшественника об обязательном ношении евреями желтого знака на верхнем платье, поэтому бородатого мужчину в темном длинном плаще можно было принять и за ученого, и за раввина. Правда, последнее казалось вероятнее, поскольку дело происходило в Еврейском квартале Праги, в нескольких метрах от старейшей в городе Старо-Новой синагоги, а под мышкой описываемый нами господин держал увесистый фолиант, на переплете которого угадывались еврейские буквы.
Несколько узких улиц, обнесенных высокой каменной стеной, с некоторых пор стали называть Гетто – в подражание подобному же району в Венеции и в связи с появлением здесь некоторого числа венецианских и падуанских евреев; впрочем, новое название не привилось, большинство пражан – и евреев, и неевреев – продолжали называть это место Еврейским городом.
Человека в плаще, стоявшего напротив синагоги, звали Давид Ганс[1]; он не был раввином, хотя и учился некогда в иешиве. Тем не менее его знали многие просвещенные подданные императора – как историка и астронома. Нынешнюю ночь он намеревался посвятить как раз астрономическим занятиям. Но погода, похоже, вынуждала отказаться от этого.
Сегодняшняя ночь должна была стать весьма интересной, если бы не испортившаяся погода: господин Ганс был приглашен домой к лейб-астроному Тихо Браге[2]. В приглашении, переданном его секретарем магистром Иоганном Кеплером[3], содержалось обещание продемонстрировать недавно изготовленную по чертежам доктора Браге армиллярную сферу[4] и провести пробные измерения небесных склонений.
Начало темнеть. Давид бросил взгляд на часы Еврейской ратуши, башня которой возвышалась за синагогальной кровлей. Как раз сейчас стрелка уперлась в букву «йуд», соответствующую восьми часам. Раздался низкий мелодичный звон. Господин Ганс покачал головой и двинулся внутрь синагоги.
Рабби Иеґуду-Лёва бен Бецалеля, старого своего учителя, он застал в окружении ешиботников, что-то бурно обсуждавших. При виде бывшего ученика раввин смущенно усмехнулся и развел руками. Ганс сделал успокаивающий жест. Он сел чуть поодаль. Рабби искоса глянул на него и вновь вернулся к ученикам, засыпавшим его вопросами. Вопросов Ганс не слышал, как не слышал и ответов учителя. Но выражение ласкового терпения на темном, морщинистом лице раввина напомнило времена, когда он тоже засыпал Высокого рабби вопросами – на все темы.
