Обожжённый баскский чизкейк для обожжённого сердца
Я открываю дверь
своим ключом и сбрасываю все тяжёлые пакеты прямо на пол в прихожей. Знакомые
ароматы когда-то бывшего моим дома укутывают, дразнят и зовут за собой на
кухню, где всё ещё висят развешенные мною над плитой сухие букетики лаванды,
веники лавра и пучки тимьяна с душицей. Я смотрю сквозь давно не мытое окно на
двор обычного спального района в Москве, и мне даже становиться немного жаль
тех счастливых студенческих лет, что я прожила здесь вместе с Томой. И хотя
сейчас я могу позволить себе более престижный район и более дорогую квартиру, я
всё равно иногда скучаю по нашим кухонным посиделкам за полночь, которые случаются
только в кущах жасминовой юности.
Тома должна быть
сейчас на работе, и я вернулась в свою старую съёмную квартиру, чтобы забрать
пару вещей из шкафа, которые я так и оставила здесь после переезда. Я прохожу в
свою комнату и достаю свои любимые платья, для которых у меня наконец-то появился
сегодня повод. Я знаю наощупь карту своей старой комнаты, поэтому мне даже не
приходится включать свет или открывать шторы, чтобы найти в шкафу то, что мне
нужно. Я провожу рукой по гладкому шёлку с японскими узорами, и мои пальцы
перебирают нежную кисточку на пояске, как до моего уха доносится слабый шум. Я
прислушиваюсь: похоже, в спальне Тамары открыто окно, в которое врываются
дворовые звуки.
Я направляюсь через
длинный вытянутый кишкой коридор к её комнату, но седьмое чувство подсказывает
мне, что я не одна в квартире. Я ступаю по потёртым деревянным полам, в которых
я знаю каждую трещинку, и приближаюсь к неплотно закрытой двери, разрезающей
тёмный квадрат коридора вертикальной белёсой полоской. Оттуда определённо
доносятся голоса, и я выдыхаю: значит, моя подруга дома. И явно не одна, судя
по низкому мужскому смеху. Я уже собираюсь так же неслышно деликатно удалиться,
чтобы не мешать влюблённой парочке, но что-то меня удерживает: то ли это
пресловутое седьмое чувство, то ли ноты смутного узнавания, то ли банальное
любопытство.
Я стараюсь на
цыпочках, практически не дыша, приблизиться к манящему меня узкому разрезу,
отсекающему дверь от косяка, и в полумраке зашторенной комнаты вижу на кровати два
силуэта. Тома громко стонет, и я удивляюсь, как не расслышала её крики раньше,
хотя, возможно, играющая в колонке музыка перекрывает все эти любовные всхлипы.
В треугольнике света, падающего от стыдливо прикрытых штор, я вижу, что она
стоит на четвереньках, изогнув по-кошачьи спину, и с завистью отмечаю, что даже
сейчас она выглядит как дорогая порноактриса на кастинге. Идеальная круглая
попка оттопыривается двумя аппетитными булочками, которые сжимает и мнёт в своих
крепких ладонях её партнёр, пока вдалбливает в неё свой крепкий поршенёк.
Томины грудки упругими апельсинчиками бьются под его напором, пока её
леденцовые ягодицы сплющиваются и снова наливаются об его железный подтянутый
пресс. Я завороженно гляжу на эту картину, не в силах отвести глаза, и не
удивлюсь, если в комнате напротив стоит большое зеркало, в которое эта парочка
успевает любоваться на отражение своей идеальной сексуальной позы.
