Страх сковал ноги, и каждый шаг получался
механическим, как у робота. Если бы не сумерки, в которых растворялись
окрестности, дерганая походка Егора вызвала бы новые насмешки. Хватит уже и
того, что он, не разобрав в потемках дороги, наступил в глубокую лужу. Бугай в
ответ на громкий в вязкой тишине всплеск разразился хохотом. За ним загоготали
остальные и еще долго не могли успокоиться, фыркая и хрюкая от разбиравшего их
смеха. В кроссовках неприятно чавкало, пальцы в промокших носках сводило от
холода. Развернуться бы, плюнуть на все и уйти, да только как потом жить с
таким позором? К насмешкам Егор привык. Но что скажет Ленка? А то и скажет, что
он слабак. Презрительно изогнет накрашенный рот и отвернется. Она трусов не любит.
«А не зассышь?» – так и звучал в голове голос одноклассницы. Если бы Егор увидел вчера
в ее синих глазах с длиннющими ресницами, от взмаха которых замирало сердце,
недоверие или привычное презрение, он бы отступил. Залез бы, как обычно, в свою
раковину, чтобы пережить унижение молча. Но в глазах Елисеевой неожиданно
мелькнуло удивление и что‑то похожее на уважение. Ободренный мимолетным
взглядом, которым его удостоила первая красавица во всей параллели, Егор
ломающимся баском прилюдно заявил, что не струсит. И вот он тут, ради Ленкиного
внимания, которого, казалось, ему никогда было не заслужить. Но раз возник
такой шанс, разве он его упустит?
Мысли о Лене приободрили. Егор расправил
ссутуленные плечи и даже зашагал ровнее. Да только тут же и был сброшен с небес
на землю – в буквальном смысле слова. Нога попала в ямку, и он распластался в
жидкой грязи. Одно хорошо – падать было не больно. Бугай загоготал,
захлебываясь от восторга, когда Егор поднялся и нелепо расставил в стороны
испачканные руки. Кто‑то из компании, кажется Седов, тут же ослепил
фотовспышкой. Дерьмо какое! Теперь о его позорном падении узнает не только вся
параллель, но и как пить дать Ленка.
– Ну чо, домой к мамане? – злорадно поддел Бугай. – Стирать штанишки? Еще не пришли, а уже обделался.
Дружки‑подлипалы услужливо захрюкали. Бугай
неспроста заслужил погоняло, которое даже учителя использовали вместо фамилии.
Мало того что его комплекция – рост под метр девяносто и вес под центнер –
внушала уважение и страх. Так еще и по возрасту он был старше своих
одноклассников, потому что дважды оставался на второй год. И горе тому, кто
вставал у него на пути. Или тому, кого Бугай выбирал «мальчиком для битья», – Егору ли не знать. А
после этого падения в грязь ему и вовсе житья не будет. Все это вспышкой
пронеслось в голове, и неожиданно нахлынувшая злость придала храбрости и
решительности. Егор оттер о штаны ладони, повел, разминаясь, плечами и нарочито
небрежным тоном скомандовал:
