Место действия: кафе рядом с танцстудией.
Время действия: 4 октября, 3 часа пополудни.
– Аньён, ДжеДжун-оппа, – машу рукой вошедшему оппену. Кто он
мне, как выясняется? Уже посчитала на пальцах, троюродный оппа.
Братан, так сказать, в третьем поколении.
ДжеДжун пробирается к моему столику в углу, по пути цепляет
кофе. На лице недоумение и опаска, до сих пор не выветрившиеся.
– Аньён, Лалиса, – плюхается на стул, утыкается в кофе.
Не то, чтобы с трудом его вытащила на разговор, но подталкивать
пришлось. Аборигены – народ косный, и молодёжь неизбежно перенимает
ухватки старших. Мне, как элементу чужеродному, это ясно видно.
Кстати, по той же причине легко отбилась от общества онни. Сама
отпрыгнула, как только узнала, с кем и зачем собираюсь
встречаться.
– ДжеДжун-оппа, ты в курсе, почему наш клан распался?
– Твой харабоджи пошёл против воли отца, нашего чинджо
харабоджи, – бурчит братан в минус четвёртой степени.
Для начала надо сверить часы, то есть, версии давнего и
неприятного события. Могут возникнуть проблемы. Уточняю, о чём
речь. Да, версия моего деда совпадает с рассказанной ДжеДжуном.
– Прадед решил отправить твоего деда в университет, твой дед
отказался, нарушил родительскую волю и выбрал другую профессию, –
бубнит ДжеДжун.
– То есть, ты не знаешь, что воля прадеда исполнена быть не
могла? Объективно.
– Почему же не могла?
– Денег в семье хватало на обучение в университете только одного
из сыновей. На второго денег не было. Мой харабоджи отказался от
университета в пользу брата. Твоему харабоджи его омма не
рассказывала, что денег в семье больше не было?
– Я об этом ничего не знаю, – качает головой парень.
– Спроси его, – сама думаю, а хорошая ли это идея? Должен он был
знать, не представляю, чтобы омма ему не сказала. Выходит, дело
только в ослином упрямстве?
– Хотя, может, и не стоит. Тогда придётся тебе поверить мне на
слово.
– Зачем ты меня позвала?
– Нам как-то надо решить эту проблему.
– Тебе надо покинуть нашу группу, – говорит, глядя в полупустую
кружку.
– Или тебе, – раз пошла такая пьянка, будем резать по-живому.
Или угрожать таковым.
– Вот она и проблема, – рассуждаю спокойно, – почему мы не можем
общаться, как раньше, только из-за того, что наши предки…
Вовремя спохватываюсь. Про предков плохо говорить нельзя. И не
только в Корее.
