Пот застилал глаза, рука то немела, то пыталась вырезать скальпелем некий вензель, затылок был напряжен так, что казалось, его затылочно-лобная мышца сократилась вдвое и подтянула глаза на середину лба.
Любой хирург после 7 часов непрерывного стояния над операционным столом мог чувствовать подобное, но он точно знал, что виной тому последние пять рюмок, выпитые вчерашним вечером.
Тиканье часов отдавало в желудке тошнотворными толчками, и в такт им он костерил друга детства и свою слабохарактерность.
Его талант вряд ли можно было пропить, но последнее время организм мстил за каждую дозу алкоголя неподконтрольным поведением: то расслаблением ни ко времени, то дерганием рук не к месту.
Все чаще он ловил себя на том, что после операции неоднократно прокручивает в голове ее ход и сомневается в доскональности, поскольку не может припомнить некоторые моменты. Они просто начисто стирались из памяти.
Но гадкое чувство постыдной оплошности обычно притуплялось завистливыми аплодисментами коллег и горячей благодарностью пациентов. Вот и сейчас он с ужасом осознал, что не может вспомнить ход операции получасовой давности.
Операция закончена и наконец, можно накладывать швы, он уже открыл рот, чтобы бросить заветную фразу ассистенту, как явственно почувствовал на спине между лопаток прикосновение чьей-то ладони, мягкой, но требовательной.
Сквозь моментально окаменевший мозг с трудом проползла одна мысль – «допился». Он знал, что может поднять голову и посмотреть в стекло напротив кто это за его спиной. Но остатки застывшего от ужаса разума подсказывали ему, что расстояние между ним и недавно приобретенным светильником не позволит поместиться там даже листу фанеры.
Мышцы глаза еще повиновались ему, и он судорожно посмотрел направо и налево, пересчитывая руки ассистентов.
«Может у кого-то из них есть тайная третья рука…» – попробовал съязвить рассудок.
Коллеги в благоговейном ожидании уставились на него, – он тупо смотрел в брюшную полость пациента. Напряжение нарастало.
Но он еще был в том статусе, когда каждый его шаг воспринимался как проявление небывалой гениальности. Дай он сейчас команду тихим голосом залезть всем под операционный стол – все без колебаний выполнили бы это. Его рейтинг всесильности зашкаливал, потому у него было время прийти в себя не вызывая подозрений.
