Бум! Хрясть!
Женский визг. В коридоре что-то
дробно посыпалось на пол.
Крупными кусками.
Я заположенно вскинулся на кровати.
Где? Что?
Где я вообще? Что происходит?
Повертев головой, немного очухался и
сообразил, что нахожусь в спальне Ксении Александровны.
Ага! Помню.
Мы вчера повенчались.
А вот, кстати, и сама молодая.
Смотрит испуганно поверх одеяла, которым загородилась, подтянув эту
постельную принадлежность себе до самых глаз.
Ну да. У нас с ней была первая
брачная ночь. Кажется.
Как честный человек, накануне я
собирался исполнить супружеский долг и благородно удалиться к себе.
Чтобы, наконец, нормально выспаться. Ибо два дня перед венчанием
были настолько хлопотны и суетны, что врагу не пожелаешь.
В общем, намерения были самые
естественные.
Но что-то пошло не так. И, судя по
тому, что спал я в одежде, мои планы (исполнить и уйти) не
осуществились. Во всех отношениях
Однако, что там грохнуло в
коридоре?
Встал, помял рукой физиономию, чтобы
придать ей хоть сколь-нибудь приемлемый вид. Затем, вспомнив о
воспитанности, произнес в сторону жены:
– Доброе утро, дорогая.
И, дождавшись в ответ слабого писка,
пошел разбираться с дворней.
Им ведь только волю дай, весь дом
разнесут.
За дверью ждал верный Осип, и
какая-то из кухонных девчонок (не успел еще выучить кого как зовут)
сметала с пола кучу глиняных осколков. Видимо, от того горшка, что
здесь грохнули.
– Здрав будь, барин, – приветствовал
меня камердинер.
Я заметил, что на пальцах у него
кровь. Хм…
– Что происходит?
Широким шагом направился в сторону
умывальника. Тем самым как бы предлагая главному слуге просветить
меня по поводу событий в то время, как буду приводить себя в
порядок.
Осип прекрасно понял мой посыл и,
семеня следом, кратко сообщил главное. Оказывается, с утра к
барскому дому прибыл староста самой дальней в поместье деревни
Овсяниха. Привез на телеге избитого и связанного пастуха.
Ничего себе новости.
– Кто? Что? Почему?
Камердинер тут же пояснил, что
пастуха побили местные мужики. Причем, вызверились они на него едва
ли не всей деревней. И, если бы не вмешательство старосты,
непременно убили бы. Но хитрый глава поселения сумел обуздать
ярость подопечных, заявив, что главный тут барин, и именно он (то
есть я) должен решать, что делать с провинившимся.
Тут я закончил умывание и начал
переодеваться, приняв из рук заплаканной Глашки (уж ее-то я
запомнил!) чистый сюртук. (Или кафтан. Бог знает, как эту штуку
правильно называть. На мой взгляд пиджак и пиджак. Разве что
расшитый всякими завитушками. Ну так я князь, как-никак).
