Читать Великий князь Михаил Тверской. Роман-эпоха - Николай Фудель

Допущено к распространению Издательским советом Русской Православной Церкви ИС Р16-518-0852

(О романе Н.С. Фуделя «Великий князь Михаил Тверской»)

Однажды академик Д. С. Лихачев написал: «Главное, что принадлежало «Святой Руси» – это ее святые, представленные иконами, мощами, памятными местами, источниками, урочищами и предметами, а главное – житиями…»[1]

Жития святых в старые времена никогда не писались с биографическими целями. Они предназначались для доказательства несомненности того, что святость есть плод исполнения христианских заповедей. Святость ставилась в пример и побуждала к подражанию. Вот к чему призывал, например, автор жития великого князя Михаила Ярославича: «Сего блаженнаго великого князя Михаила Ярославича несть лепо в забвение ума оставити, но на свещнице проповедания оставити, да еси, видящи свет богоразумнаго князя жития, терпения, конечная страсти его, просветят сердца своя умная светомъ немерцаемыя благодати»[2]. Эти слова можно было бы поставить эпиграфом к роману Н. С. Фуделя «Великий князь Михаил Тверской».

Как правило, историческим романам свойственна насыщенность историческими сведениями, событиями и персонажами. Напротив, Н. С. Фуделя в большей степени интересует психологическая сторона дела: тип мышления, склад ума, мировоззрение главных героев, их реакция на события – общественные и личные. Внутренний мир героев Фуделя – это мир самопознания людей, наделенных правом решать судьбы народов. Стоявшая на великом распутье Русь по воле одного человека – будь то князь или хан – могла пойти по тому или иному пути развития. Останься Тверь русской столицей – и у нашего Отечества была бы совершенно другая история.

Осмыслить историю можно лишь чувствуя время, проникнув в сознание давно исчезнувших поколений, и для этого недостаточно лишь знания документальных фактов или владения стилизованной древней лексикой. Здесь в полной мере проявился редкий писательский дар Н. С. Фуделя – дар, отмеченный тонким знанием человеческой природы, глубоким психологизмом его прозы. Фудель силой таланта как бы «считывает» мысли людей, угадывает внутренний нерв, сущностное ядро личности героя и виртуозно создает целую галерею ярчайших характеров – психологических архетипов эпохи. Диалоги и, главное, внутренние монологи героев написаны так точно, звучат с такой степенью достоверности, что волей-неволей начинаешь безоговорочно верить автору.