Взмокший как мышь, Макуитт добежал до опушки. С разбегу, едва
успев притормозить, налетел на деревце, уцепился за него обеими
руками и наконец-то остановился. С шумом переводя дух, он
развернулся и оперся спиной о шершавый ствол. Согнувшись, упёрся в
дрожащие колени и попытался отдышаться, проклиная этого долбаного
русского, долбаного конгрессмена Уитни, долбаных краснокожих с
долбаными луками и долбаного себя заодно.
С высоты за ним внимательно наблюдал стервятник, охлаждая лысую
голову в нисходящих потоках прохладного воздуха.
Грубо сделанная стрела с каменным наконечником просвистела мимо
уха и с глухим «тунк» воткнулась в кряжистый клён.
***
Тот долбаный четверг начинался как самый обычный день. Как все
четверги в жизни Макуитта за последние полтора десятка лет.
Гарольд Д. Макуитт — младший отставил саквояж в сторону, снял
соринку с лацкана халата с вышитой золотом монограммой Г.Д.М.,
отрезал кончик контрабандной упманновской сигары, критически
оглядел её, чиркнул спичкой и сделал первую — самую вкусную —
затяжку. Подошел к окну и распахнул створки настежь, впуская в
прокуренную комнату свежий воздух.
Снаружи царила обычная суета. Туда-сюда сновали такси,
требовательно сигналя прохожим, перебегающим улицу там и сям,
чирикали воробьи, светофоры мигали, переключая сигналы. В общем,
всё шло как всегда и на памятник Джорджу Вашингтону всё так же
гадили голуби.
В дверь позвонили. Вскоре послышались шаги, и на пороге кабинета
возникла экономка Сара, вечно похожая на мокрого воробья. Макуитт
выпустил клуб дыма, недовольно поджал губы и вопросительно
уставился на Сару, вспомнив, что давно хотел её рассчитать — в его
круге было принято содержать прислугу, которая могла гордиться тем,
что была W.A.S.P., и никак иначе. Но профессионализм Сары
перевешивал все минусы её происхождения. Макуитт отогнал
несвоевременные мысли и кивнул ей.
— Сэр, там этот сумасшедший русский, про которого вы говорили.
Сказал: «Йа по ррыкомендации миста Увитни. Я приньос то, что
объешчал», — прогундосила Сара, передразнивая тяжёлый акцент
визитёра.
Макуитт чертыхнулся и бросил сигару в пепельницу. Он не любил
вести дела с русскими, а уж с сумасшедшими русскими и подавно. Хотя
русские все немножко сумасшедшие. Но за этого Айвена лично просил
конгрессмен Уитни.
