Роберта Коломенцева, бывшего сотрудника Центрального Комитета, работавшего в Административном отделе и курирующего органы госбезопасности, хоронили под вечер второго января на Ваганьковском кладбище столицы. Он покончил с собой в новогоднюю ночь, когда куранты пробили двенадцать. Коломенцев в это время был один, решив остаться на даче. Семья отправилась в город отмечать Новый год. До половины двенадцатого он отвечал на звонки супруги, обещая приехать – и все время откладывал свою поездку. Дочь и жена просили его поторопиться, чтобы он успел к Новому году. Но он упрямо твердил про севший аккумулятор и машину, которая никак не желала заводиться. В половине двенадцатого его родные наконец поняли, что он уже не успеет. Вместе с семьей брата жены они отметили Новый – тысяча девятьсот девяносто второй – год, позвонив Роберту на дачу и поочередно поздравив его. Никто ничего даже не заподозрил. Он отвечал привычно ровным, спокойным голосом. Коломенцев вообще был на редкость спокойным, выдержанным человеком.
Его близкие еще не знали, что накануне Нового года ему предложили уволиться из Управления судебных органов Министерства юстиции, куда он устроился на работу только полтора месяца назад. Новый начальник УСО посчитал, что держать у себя в управлении бывшего ответственного сотрудника Административного отдела ЦК КПСС, к тому же связанного с бывшими органами государственной безопасности, значит «компрометировать идею новой страны и той демократии, за которую они сражались в августе с тоталитарным режимом». Он так и сказал, пояснив Коломенцеву, что тот должен написать добровольное заявление о своем уходе. Роберт написал его двадцать девятого декабря, ничего не сказав родным.
В ночь на первое января он остался на даче, сознательно не приехав в город. Он писал письмо своей жене и дочери, которым объяснял, почему считает свою жизнь законченной в неполные сорок пять лет. «Клеймо бывшего партократа, к тому же лично знавшего все руководство КГБ и курирующего эту структуру, останется на мне на всю оставшуюся жизнь, – писал Коломенцев в этом письме. – Я не могу и не хочу больше вас подводить. Простите меня».
Примерно через полтора часа после начала нового года он застрелился. Его тело нашли утром, когда встревоженная супруга и ее брат приехали на дачу узнать, почему он не отвечает на телефонные звонки. Первого числа они обзванивали своих знакомых и родственников. Из бывших сослуживцев Коломенцева почти никто не приехал. Было понятно, что люди просто боятся, не хотят появляться на кладбище, где сочувствие погибшему новые власти могли истолковать как ностальгию по прежнему режиму. Поэтому на кладбище приехало человек десять бывших сотрудников. Некоторые вполголоса говорили, что в прежние времена такого человека, как Роберт Коломенцев, вполне могли похоронить на Новодевичьем кладбище – определение иерархии мест захоронения тоже было прерогативой аппарата чиновников. Пришедшие были в плохом настроении, уже сознавая, что наступившее будущее не несет им ничего хорошего.
