— Эй, кудрявый, я не пойму, ты какого на меня пялишься? А?
Нравлюсь? — грубый голос вырвал Дона из задумчивого, можно сказать
даже, медитативного состояния, какое всегда навевала кружка-другая
хорошего крепкого пива.
Он бы, может, и не обратил внимания на крикуна, мало их тут, в
таверне, что ли? Но вот обглоданная начисто свиная кость,
ударившаяся о руку и отлетевшая на пол, не позволила все списать на
случайность.
Дон повернулся, нарочито медленно, уставился на крикуна мрачно,
прекрасно зная, насколько тяжелым может быть его взгляд, оценил
габариты метателя костей и усмехнулся:
— У меня не настолько дерьмовый вкус, кусок говна.
— Че сказал? — ожидаемо рявкнул костеметатель, вставая и
отшвыривая от себя стол с остатками еды.
Грохнули об пол деревянные лавки, обиженно задребезжала посуда,
потому что с зачинщиком начали подниматься еще четверо его
собутыльников.
И подельников, если Дон хоть что-то еще понимал в этой
жизни.
Он оценивающе скользнул взглядом по одинаково массивным фигурам,
упакованным в практичные полувоенные куртки, довольным хищным
мордам людей, не обременных мозгами, зато дурной силы отхвативших у
Единого сверх нужного.
На поясах висели небольшие мечи, годные для ближнего боя, но
пока что наемники, а Дон уже не сомневался, что это были именно
наемники, к ним не тянулись.
Ну конечно… Пятеро на одного, зачем тут мечи трогать? Можно и
так, руками.
Он вздохнул, посмотрел с тоской на вполне годный ужин, к
которому толком не притронулся, отдав предпочтение наваристому,
густому, словно деготь, пиву, которым славилась эта таверна на весь
Восточный тракт.
Может, дурака включить? Извиниться, прикинуться пьяным…
Может, Дон ошибся, и они сейчас успокоятся?
— Эй, повтори-ка! — опять рявкнули со стороны наемников, давая
понять, что никто от него не отстанет.
Единый… А ведь так все хорошо начиналось… Вот всегда нужно
доверять своей интуиции. Не хотел же заходить сюда! А, едва зайдя,
чуть не повернулся, чтоб выйти…
Но запахи еды и пива были настолько соблазнительными, а урчание
в животе — настолько громким, что Дон позволил себе маленькую
слабость… За которую теперь приходилось расплачиваться. Как и за
все в его жизни, впрочем.
Он припомнил, что срисовал эту компанию, мрачно цедящую пиво у
дальнего столика, практически сразу, по привычке оценивая всех
присутствующих на предмет опасности.
