Горячая вода ударила мощным напором, вымывая въедливую заводскую
пыль. Я закрыл глаза и поднял голову, с удовольствием подставляя
лицо освежающему потоку.
«Наконец-то, — мелькнула в голове ленивая мысль. — Как же я
устал».
Набрав полные легкие воздуха, тяжело выдохнул, будто желая
выпустить все то напряжение и усталость, что скопились за тяжелую
смену. Так и стоял, не думая ни о чем, просто наслаждаясь
моментом.
Мне всегда виделось в этом миге нечто особенное. Заводская смена
с ее тяжелым, часто нервным трудом осталась позади. Впереди
долгожданные выходные. Можно обдумать, чем займешься, на что
потратишь кусочек своего свободного времени, которого во взрослой
жизни совсем немного…
Дверь душевой открылась, пропуская очередного работягу,
пришедшего сполоснуться после рабочего дня. Поняв, что мое
спокойствие нарушено, я недовольно поморщился.
«Специально пришел когда все наши свалили, — нахмурился я. — Кто
там еще приперся?»
Как это бывает в конце смены, желание разговаривать было строго
нулевым. Повернув голову, я увидел Саню. Будто ощущая мое
раздражение, он неловко кивнул, молча прошел к одной из леек и
включил воду.
— Ну и заколебался сегодня, — негромко пожаловался он и, будто
оправдываясь, добавил: — Заболтали опять, задержался из-за них.
Я молча кивнул, после чего вернулся к своему медитативному
стоянию под потоками воды. Саня обладал чутким характером и знал,
когда можно поговорить, а когда лучше не лезть. Сегодня за это я
был ему особенно признателен.
Только постояв под душем с пятнадцать минут, я вернулся в
раздевалку, желая поскорее одеться и покинуть так надоевшую работу.
Саня, вечно медлительный и неуклюжий, видимо, с теми же мыслями
копошился у своего шкафчика.
Почувствовав возвращение сил, я посмотрел на своего товарища.
Слегка полноватый и невысокий, он выглядел довольно комично.
Абсолютно незлобивый, мягкий и доверчивый, Саня напоминал мне
инопланетянина, непонятно как попавшего в чуждый ему мир
завода.
— Ты чего сегодня так долго? — спросил я.
— Да с Михалычем проболтал, — поморщился Саня. На мой
вопросительный взгляд он добавил: — Он просил после ночной
остаться, подменить там одного.
— И ты, конечно, согласился, — констатировал я факт. — Эх Саня,
не бережешь ты себя.
Тот на это лишь улыбнулся своей фирменной обезоруживающей
улыбкой и развел руками, как бы говоря: «А что я сделаю?». Его
бесконфликтность и неумение отказывать были слабостью, которой
регулярно пользовались другие. Пару раз я даже сам вмешивался,
когда ушлые мастера хотели его напрячь уже совсем нагло.
