Мощные лапы ударили по земле,
и девушка содрогнулась. Медведь. Настоящий. Живой. Бурый. От одного
взгляда на него в жилах леденела кровь, а коленки дрожали. Дикий
зверь стоял напротив и в глазах его боль и ненависть.
Не отпустит. Не пощадит.
Не сожрёт, так понадкусывает. А после раскидает её останки
по лесу, чтобы другие видели и неповадно было творить зло.
Люди… От них столько бед!
Лина знала, что такое терять. Этот медведь потерял и имеет право
на возмездие. Он отомстит. Жестоко. Потому что так поступил бы
любой. Не только зверь. Она и сама выпустила бы обойму
в тех, кто поджёг лес. Но он об этом не знает.
Сердечко тарабанило так сильно,
что казалось, вот-вот пробьёт грудную клетку. Если так, даже лучше. Смерть,
но хотя бы быстрая. Неважно, что она ещё слишком молода
и не успела пожить.
У неё никого
не осталось. Единственного родного человека она лишилась несколько лет
назад. Тогда-то и начались пожары. Её отец был лесником.
Он любил каждую травинку и зверушку в этом лесу. Знал его как
свои пять пальцев. Его называли хозяином. Браконьеры его боялись, жители
деревушки уважали. Но его больше нет и страдают звери, птицы
и всё, что при нём жило и цвело.
Огромная туша надвигалась
на мелкую девушку. Она сжала кулачки, но с места не сошла.
Не попятилась. Не побежала. И глаз не прикрыла. Только
дышала часто-часто, отчего ноздри её раздувались. Лина хотела отдать
должное тому, кто утратил свой дом.
Застыв рядом с ней, мишка
стоял и глядел. Долго. В упор. Принюхивался. Девушка почти
не чувствовала запаха гари. Всё в ней сжалось от ожидания
расправы. Если бы она не уехала, если бы отец был жив...
Сплошные «если бы». Лес нуждался в ней, отец нуждался, а она
думала только о себе.
— Прости. Я виновата,
я знаю. — Заговорила Лина, а медведь, будто бы даже слушал.
— Должна была остаться здесь. Занять место отца. Остановить пожары.
По щеке её скатилась
слезинка. Шоколадные волосы тут же пристали к влажной щеке, стоило
подуть ветерку. Она всхлипнула, когда медвежий нос ткнулся
в её макушку, принюхиваясь. А потом его моська стала выглядеть
так, будто его по башке увесистым бревном шандарахнули. Он снова стал
обнюхивать, и девушка уже не выдерживала этой пытки.
— Я очень боюсь, правда!
Ты напугал меня до трясучки. Видишь, как мне страшно? — Вытянула
она ладошку, наглядно показывая произведённый зверем эффект. — Если хочешь
убить, убей! Я постараюсь не кричать. И на помощь звать
не стану. Заслужила.
