Поляна была поглощена мраком, только небольшие искры, факелов
могли лишь слегка осветить собравшихся, сложно было посчитать всех
мужей, может сторица, а может и фита (пол
тысячи), все держали в одной руки факел и свой шлем, а в другой
покоилось его оружие. Кто то был совсем юн, кого-то одолевала уже
седина, но все их лица украшали шрамы, давая понять, что каждый был
на грани смерти, и каждый раз выходил победителем. Их все
лики застыли, они были подобны монументам, или даже
скалам, не выражающие ни каких эмоций, статичные и непоколебимые,
но всех объединяла скорбь, великая скорбь.
Из всех выделялся только один муж, его длинные красные волосы,
местами, выбивающие из алого потока, черные, как воронье крыло
пряди. Удивительно, но его лицо было полностью пустым, не один шрам
не украшал его. Он прошел ровно сквозь коридор, образовавшийся
между двумя строями.
Красноволосый подошел к ложам, сколоченых из дерева, на которых
покоились его погибшие братья.
Мертвую тишину прервал его глубокий голос: "Сегодня мы провожаем
братьев наших в путь к ПресветломуБелоруму, там
они не найдут покоя, но продолжат славить нас, в вечной битве и на
вечных пирах."
Подходя к каждому он произносил практически не меняющую речь,
пока не дошёл до последнего: "Перед своим ворогъ, перед ворогъ
рода, перед ворогъ братиев своих, ты не отпустил оружие свое, так
не отпусти же на полях ПресветлогоБелорума же и
впредь, да Славься в сражении, да Славь братиев своих, как и мы
будем Славить тебя. Да будет воля твоя такая же обжигающая и
ненасытная как и пламя Флейма, и не угаснет оно во веки.
Приноси же ты победы, как и мы впредь будем посвящать их тебе. Да
продолжится твоя брань... "
С этими словами воин опустил ветвь вяза на грудь своего
брата, не по оружию, а по крови.
Как только он заканчивал свою речь перед каждым своим войном, он
поджигал факелом ложе его, а братия его все ударяли по груди, и так
пройдя всех, он повернулся и могильным голосом молвил:
- Отныне, мы должны быть еще более свирепы к врагам своим и рода
нашего, ибо негоже нам срамить павших братиев своих, отныне никакой
жалости к ворогу... На этом, хватит... отдыхайте, вернитесь к
семьям своим, даю вам див дня, а после в тереме своем, жду
на вечёре.
Не дожидаясь, пока пламя унесет души братиев своих, муж покинул
поляну, как и и вся дружина его. Теперь понятно что это было, это
было последние прощание Князя с воинами своими, Князя клана
Ворона.
