Омск
– Алина, мы решили, что ты выйдешь замуж за Зверева
Александра. Он внук полковника полиции…
Ну что? Здорово. Они решили, а мне выходить…
Так, все понятно. Наслушались сурового деда, генерала-майора
полиции, и послушно согласились. Андрей Антонович Бесстрахов со своими замашками
диктатора с рождения своей единственной внучки, то есть меня, имел на нее виды,
обсуждая со своими друзьями генералами, полковниками и подполковниками о том,
кому из их внуков она достанется в жены.
Видимо, обсуждения подошли к нужному для всех результату.
Всех, кроме меня.
Нет, я любила деда, но не до такой степени, чтобы
подчиняться. Да, это он родителям подогнал хорошие должности, квартиры, дом,
что они мололись на него, как на бога, а мне вот жить по указке деда совсем не хотелось.
И не сдалось мне это счастье жить в идеальном картонном мирочке, пусть в
роскоши и уважении.
Итак, моя мама работала судьей в мировом суде, папа числился
прокурором Омской области, братья в полиции кто, где, ну а я планировала
работать инспектором по делам несовершеннолетних. Дед категорически был против моего института, будущей работы, нередко
вставляя палки в колеса, но я упрямо делала то, что хотела сама. А хотела я
быть офицером полиции, работающим с детьми и подростками, не достигшими 18 лет,
защищать своих подопечных от жестоких действий взрослых и стоять на страже их
прав и интересов. Как-то так. Я видела себя там, что очень не нравилось моей
семье.
Но мне остался всего один несчастный год, и я уже смогу
работать, а значит, съехать от родителей и заняться личной жизнью. Пришла пора.
Эта цель стала моим наваждением.
Все свое детство, я, как и положено в нашей семье, изучала боевые
искусства, оттачивая мастерство в ударных видах единоборств: кикбоксинг, тайский
бокс, бокс, карате и тхэквондо. Естественно, характер мой
оставлял желать лучшего, ибо я росла в семье с вечно задирающими меня братьями,
общаясь в компании «идеальных» детей высших офицеров. Не самый чудесный настрой
для девочки.
Дед понял свою ошибку, когда мне стукнуло тринадцать лет.
Это он позволил мне ходить на все секции, считая, что не помешает для
самообороны. Так сказать, разрешил побаловаться. В тот солнечный день я
подралась на его празднике с совершеннолетними грубиянами, хихикающими на мой
счет. Генерал-майор смотрел на трех побитых удалых красавцев на своем
светло-зеленом газоне и ворчал, что нужно было отдать меня в художественную
школу.
