Говорят, что в последние секунды перед смертью, вся жизнь
пролетает перед глазами, и знаете, я в это не верил, так как много
раз был на ее грани, но сегодня все иначе. Я стоял и смотрел на
удаляющийся от меня за горизонт камуфлированный КАМАЗ с облегчением
на душе, ведь они все же смогли прорваться. Теплый, вечерний,
весенний майский ветерок колыхал молодую листву на редких деревьях
согревая своим теплом и унося отвратительный запах мертвецов и
сожженного пороха.
А я остался тут, с укусом на руке, хоть и не глубоким, но кровь
почему-то так и не останавливалась, и рана горела, словно в нее
плеснули одеколона. Я сейчас был обессилен от большого количества
пропущенных ударов и попаданий в мой бронежилет, пара ребер точно
сломана, все же я не слабо приложился вылетев из машины от удара,
но это все уже не важно, так как я и сам уже мертвец. Повсюду
лежали тела убитых зомби и дерзких налетчиков, что видимо
насмотрелись голливудских боевиков и возомнив себя крутыми ребятами
решили ограбить проезжающую мимо машину, но увы, им не повезло, как
собственно и мне. Я достал из разгрузки пачку сигарет, как раз
осталась последняя, достал ее губами из пачки и чиркнув старенькой,
но все еще рабочей зажигалкой Zippo с наслаждением затянулся
горьким дымом. Сделав еще пару затяжек я прошептал сам себе.
- Ну что, пожалуй пора, не хватает еще стать таким же
безжизненным куском гнилой плоти и самому начать охотиться на
людей, жаль, что патронов не осталось. И это... Макс, с днем
рождения тебя.
Я залез в разбитый Тигр, что сейчас стоял на обочине, уселся в
заднем отсеке и заперся изнутри, а затем, сняв пустую разгрузку и
броник, достал из подсумка последнюю гранату, выдернул кольцо, и
чека с хлопком отскочила куда-то в салон, вот и осталось три
секунды. И перед глазами замелькали кадры.
Я увидел свой детский дом для сложных подростков, в котором
провел все свое детство. Мать от меня отказалась еще в роддоме, и
меня по какой-то причине определили туда. Я не знал, что такое
родительская любовь и забота, поэтому был таким же как и остальные
вокруг меня, озлобленным на жизнь и одиноким, а также вечно
голодным. Жизнь в детдоме была сложной и ничего просто так не
доставалось, в эти время еще не было жесткого надзора со стороны
инспекций, камер и прочего. В те времена всем было тяжело, питались
мы пустой кашей или супом, а фрукты и мясо видели только на
картинках, так как руководство детского дома если что и получало на
нас, то оно тупо до нас не доходило, ведь у них были и свои дети,
зачем кормить чужих. Тут было как у Дарвина - выживает сильнейший,
и рукоприкладство было у нас в порядке вещей. Тут я и закалился в
драках, не сдаваясь и всегда сражаясь до победы или потери
сознания. Дети все же жестоки, особенно в таких местах, они не
знают сострадания и жалости их ей просто не учили. К четырнадцати
годам ко мне уже никто не подходил, и все предпочитали меня
обходить стороной, избегая любого конфликта. Наш физрук, пьянчуга,
но в прошлом мастер спорта по боксу, пророчил мне большое будущее в
единоборствах, если не упущу свой шанс, то получу шанс выбиться в
люди. Так он и начал меня обучать, наставляя на правильный
путь.
