Мы не знаем, что такое жизнь, – где уж нам говорить о смерти.
Кун Цю
Монитор заполняли оттенки серого. Низкое светло-серое небо висело над пологими холмами, покрытыми ноздреватым и сероватым снегом. Дорога, разбитая в кашу, извивалась темно-серой, почти черной змеей. Вышки, купол ангара, коробки складов, мастерской и генератора, серый бетон и серая сталь, укрытые снегом кровли почти слились с пейзажем.
Под прямым углом дорогу пересекал выглянувший уже из снега газопровод. Именно его и прокинутую рядом линию связи защищала цепочка блокпостов, протянувшаяся до самой границы. Блокпост В2 примыкал к длинному строению с выбитыми окнами и провалившейся кровлей – единственной постройке на много миль вокруг. Дом и блокпост окружала старая стена из стандартных блоков, применявшихся повсюду в этой стране, обожавшей крепкие заборы. Стену вдоль дороги частично разобрали, и секции забора теперь с двух сторон почти упирались в модули блокпоста. Освободившимися плитами защитили опоры охранных вышек. Ворота бросили тут же, оттащив только через дорогу. Последние недели они все больше выступали острым углом над постепенно оседавшим снегом.
Первые недели службы, когда Айвена занимали еще такие вещи, он расспрашивал сослуживцев об этом здании и познакомился с несколькими несовместимыми версиями. По одной, до войны тут размещалась часть ПВО, по другой – база окружных дорожников. Конопатая девчушка из взвода «Альфа» категорически стояла на невозможном, будто это коровник – с частыми небольшими окнами и посреди ледяной пустыни. Большинство считало, что блокпост использует для топлива старые подземные резервуары, но даже это было не наверняка.
Блокпост В2 принадлежал к самым безжизненным и бессмысленным местам в зоне ответственности батальона, состоявшей исключительно из мест бессмысленных и безжизненных. За первые полтора часа вахты они пропустили только дряхлый пикап, мопед и пустой грузовик. Айвен изнывал от тоски, почти физически чувствуя, как тупеет. Ему предстояло еще два часа на В2, а после обеда и до конца дня патрулировать посадочную глиссаду аэропорта милях в пятистах отсюда. Несколько вспышек войны превратили большую часть кварталов, окружавших аэропорт, в груду развалин. Немногие уцелевшие здания расселили и забрали под нужды экспедиционного корпуса много лет назад. Теперь там была закрытая зона, охраняемая по периметру паровозами. Местные, разумеется, малонадежны в любом деле, но, кроме них, все было нашпиговано автоматикой, почти исключавшей несанкционированное проникновение. Ну, а сумей ушаны провести электронику, никакой патруль не отыскал бы их в лабиринте обгорелых зданий, поваленных деревьев, груд битого кирпича, молодых деревьев и кустарника, проросших за годы в самых неожиданных местах. Реальная деятельность патруля киберпехоты исчерпывалась редкими задержаниями аборигенов, охотившихся в развалинах на медный кабель и арматуру. Пойманных передавали в воспитательных целях паровозам, и даже туземцы почти уяснили со временем, что туда лучше не соваться.
