Читать Дэзи и ее мертвый дед - Валерий Шемякин

Надо же – она резала!

Мог ли он представить себе такое, разглядывая ее украдкой, – ее груди, ягодицы, перекатывающиеся под одеждой, серые глаза, наполненные юношеской безмятежностью, губы, тронутые игривой улыбкой. Девушка-студентка. Практикантка. Ее тексты были отвратительными, написанными бездумно, бездарно, безграмотно. В них были нечеловеческие слова, неуклюжие конструкции, полное отсутствие мысли.

Он сердито выговаривал ей, черкая распечатку, выбрасывая куски, вписывал что-то свое, переставлял слова, расставлял знаки препинания, исправлял ошибки. Она покорно выслушивала его и переносила все исправления в компьютер, распечатывала по новой и, глядя на него своими бесцветными глазами, снова клала распечатку перед ним. Текст становился лучше, чище, грамотнее, но оставался таким же бездарным и никому не нужным. Он говорил ей, стуча пальцем по рукописи, включи, наконец, мозги, нельзя же вот так механически делать только то, что велю тебе я. Она грустно улыбалась и кивала. Наклонялась к столу, внимательно рассматривая его палец, при этом пупок на голом животе сжимался в неровную щель, принимал обиженное выражение, по-детски трогательное. Он говорил, надо больше читать, работать над собой, надо взять за привычку переписывать в свой компьютер чьи-то качественные тексты, размышлять над ними, анализировать, пытаться понять, почему так хорошо получается у кого-то, а у тебя – нет. Надо думать!

Он говорил все это, заметно волнуясь, почти кричал и ощущал бессмысленность своих слов, внутреннюю пустоту и безысходность. Она кивала и смотрела на него понимающими глазами…

Когда он вышел из офиса, она стояла у выхода и курила. Лицо у нее было приветливым, казалось, ей было приятно видеть его. Ему стало неловко. Он испытывал что-то похожее на запоздалый стыд за свою крикливую несдержанность. Господи, да в чем она виновата? И кто их учит? Такие же безмятежные, не способные к самостоятельной работе люди. Сам-то ты был, вспомни. Тебя разве не черкали, не ругали, не правили?..

Ему захотелось сказать ей что-то доброе, приободрить, подсказать какой-то иной путь, посоветовать избрать дело, не связанное с этой идиотской писаниной. Ну не твое это, не твое, хотелось сказать ему, пожалей себя и меня, ты такая ладная, молодая, счастливая, зачем тебе эта бестолковщина, эти мучения, пытки. Вместо этого он молча потоптался на крыльце, достал сигарету, помял ее, она с готовностью протянула ему свою зажигалку.