Дипломатическая вализа — чемодан,
сумка или специальный мешок для перевозки
дипломатических документов и предметов,
предназначенных для официального пользования.
«Моей золотокрылой подруге в учении,
сестре Солнечного Орла и дочери Великих Предков, чьи шаги звенят
красной медью,а слова — червонным золотом,да будут твои налитые нивы безбрежны, табуны бескрайни, молоко
твоих кобылиц льётся рекой, стада подобны сошедшему на степь
облаку, а потомки твои славят предков твоих в веках!»
Я махом одолела вступительное слово письма, запнулась на
мгновение и вернулась к началу. Надо же удостовериться, что
правильно посчитала «золотые» слова. Обычно не путаюсь, но когда
получаешь письмо от старинной подруги, этакая вот канцелярщина —
последнее, чего в нём ждёшь. Не сразу вошла в стиль.
Одно — прохладная вежливость, два — вежливость, три —
уважение, четыре — просьба. Привычка не подвела, нашлось
шесть, пять из них разные — солнечный, красный, золото, нивы,
червонный. То есть просьба личная и почти отчаянная.
Я задумчиво посмотрела поверх письма на предмет просьбы. Предмет
стоял у стены и увлечённо рассматривал висящие на ней
узорчатые шёлковые ковры, даже порой аккуратно тыкал пальцем.
Интересненько.
Если отбросить формальную часть, суть письма сводилась к тому,
что подруга буквально умоляла принять её единственную дочь в
качестве стажёра. То есть почти повторяла официальное
сопроводительное письмо, которое предъявило мне юное дарование
вместе с дипломом и прочими бессмысленными бумагами, вроде грамоты
о победе в юношеских соревнованиях по многоборью, и не принять я её
в принципе не могла, её уже приняли и распределили. Но маленький
камешек в подкове мешал…
Да какой камешек, о чём я! Тут не камешек, тут мешок щебня.
С чего бы Сагире так всё расписывать? С чего в наши неспокойные
места в это неспокойное время отправлять стажёра, когда штат
посольства укомплектован, а планов о расширении мне никто не
спускал? И, наконец, почему к нам отправили девчонку, которая все
годы обучения специализировалась на контактах с людьми?!
— Табиба, сядь, — велела я, махнув рукой на подушку с
противоположной стороны низкого письменного стола.
Юная орчанка прянула ко мне с жеребячьим пылом, плюхнулась на
подушку, ловко сплела стройные ноги и чинно сложила ладони на
лодыжках.
