Старик с отвислыми щеками на исхудавшем сморщенном лице и
тонкими синюшными губами молча взирал на открывающуюся его взору
панораму. Было на что посмотреть. Бухта Фор де Франс, со снующими
парусниками, моторными яхтами и морскими судами — поистине
прекрасное зрелище.
Отсюда, с высоты четырнадцатого этажа штаб-квартиры
фармацевтического концерна «Терри» на Мартинике, он мог наблюдать и
свою парусную яхту. Морская стихия — одна из его страстей. Пока она
для него недостижима. Но он умеет ждать. Осталось немного. Все уже
готово для того, чтобы он возродился как птица-феникс. Однако время
еще не пришло.
Ему надлежит завершить свой бренный земной путь, наполненный
сегодня болью и страданиями. Это дань его любимой супруге,
покинувшей его двадцать лет назад, незадолго до того как люди
обрели практически вечную жизнь. Не все, а только избранные, но
какое это имеет значение, если он как раз и входит в их число.
Осознав появившуюся возможность обмануть костлявую, он дал себе
зарок, что не предаст память Элен и проживет свою первую жизнь
ровно столько, сколько отмеряно природой. В Бога он уже давно не
верил, ибо если он есть, то как может молча взирать на всю грязь и
несправедливость этого мира.
Про Джозефа Терри можно было сказать многое. И сколь бы ужасны
ни были предположения, слухи и домыслы, по большей части это было
правдой. Он слыл жестким и даже жестоким, целеустремленным, без
тени сомнений шагающим по головам и даже трупам своих конкурентов.
Но Джозеф Терри всегда держал свое слово. Даже если давал его
опрометчиво.
И он был намерен сдержать обещание, данное Элен, которого она
никогда не слышала, ибо в потусторонний мир он не верил. Но он дал
его себе. Опрометчиво, необдуманно, еще не зная, куда заведет
научно-технический прогресс, но дал. А себя обмануть невозможно.
Пусть все вокруг пресмыкаются — все это чушь, если в тебе нет
самоуважения.
Именно по этой причине он сейчас не наслаждается молодым крепким
телом. Не стоит на палубе яхты, приведенной в полный порядок и
ожидающей своего обновленного хозяина. Вместо этого его иссохшее
безвольное тело приковано к инвалидному креслу, голова мелко
трясется, слабый голос дрожит, а со слезящимися глазами не может
ничего поделать даже нейросеть новейшей разработки. И еще эта
изматывающая и накрывающая с завидным постоянством боль.
