Диана
— Диана, иди быстрей
сюда! — кричит из коридора мне мать, но я не шевелюсь.
Я все так же сижу за
письменным столом в своей комнате и пытаюсь доделать работу, которую мне кровь
из носу нужно сдать уже завтра. Вернее, это мой последний шанс, потому что все
предыдущие сроки я прощелкала.
Не так давно я перевелась
в другой универ, и это для меня огромная проблема. Программа, по которой я
обучалась по своему курсу в предыдущем учреждении, не совсем совпадает с
нынешней. Какие-то предметы мне перезачли, а какие-то приходится нагонять в
ускоренном темпе. И, возможно, у меня получалось бы преодолевать все эти
трудности намного эффективнее, если бы не одно «но» — помимо учебы у меня есть еще
и работа. Отдых мне только снится, на глупости совершенно нет времени.
— Диана, черт тебя дери! —
вновь орет мать, и ее грубый тон как ни крути заставляет меня среагировать. Неохотно
откладываю все свои дела.
— Ну вот она я, — недобро
бурчу, уже стоя в прихожей и складывая руки на груди. — Довольна?
Она красуется у зеркала и
подкрашивает губы, словно это так необходимо. На самом деле я понимаю, что это ее
обычный ритуал перед приходом гостей, но, если честно, в данную минуту это
выглядит до ужаса нелепо. Моя мама еще молода, ей всего тридцать семь, однако
последнее время мне все чаще начинает казаться, что у нее какие-то комплексы и
она изо всех сил пытается замаскировать их слоем косметики. Мы же сейчас дома,
зачем ей так сильно прихорашиваться?
Закончив наносить макияж,
она оборачивается и надменно сканирует меня «от» и «до».
— Оденься, — приказывает
она, отчего мои брови взмывают вверх.
Я в недоумении опускаю
глаза: на мне пижамные шорты, обычная белая приталенная майка и тапочки, а
светлые волосы закручены в пучок на макушке и подоткнуты карандашом.
— Я одета, — с ответным
вызовом говорю я.
— Спрячь ноги. Не
позорься.
Вау. Из нее льется еще
больше желчи. Класс. Прям то, что я люблю.
Я действую наперекор. Продолжаю
стоять на месте как приросшая, пытаясь переиграть ее.
— Давай, — с нажимом
проговаривает мать и давит на меня своим взглядом холодных голубых глаз. Она
таранит им как айсбергом.
Я ничего не отвечаю,
выражаю свое мнение лишь цоканьем и все же возвращаюсь в комнату, чтобы надеть
штаны и исполнить ее приказ.
Через пару минут к нам
заявится чета Третьяковых, поэтому мама так трясется. Окей, ясно, но при чем
тут я? Если мать собирается устраивать свой излюбленный концерт и лебезить
перед очередным хахалем, то я своего согласия на участие в этом балагане не
давала.
