Лето 1800 года. Медный рудник Гумешки, Пермская губерния.
Он умирал. Холод, поселившийся в теле, не покидал ни днём,
ни ночью. Дрянная кормежка и вредная рудничная вода, сочившаяся из
стен, отнимали силы. Каменная пыль изъела легкие и окрасила кожу в
зеленоватый цвет. Потёртости от кандалов, на руках и ногах,
превратились в незаживающие язвы.
Каторжные работы в руднике - страшное наказание. Даже
добровольные рабочие теряли здоровье, а что уж говорить о
принудительных тружениках. Прикованный к скале узник почти год
добывал медную руду. На ночь его отводили в барак. Но это не
помогало унять постоянную лихорадку.
Каторжник зашёлся страшным кашлем и упал на колени, не имея
сил стоять. Словно камень, заменивший ему легкие, начал двигаться,
царапал грудь и мешал вдохнуть. Подняться пленник не смог, да так и
упал в холодную лужу, натекшую на каменный пол. Руднишний
надзиратель, брезгливо пнув тело, ухмыляясь сказал:
- Сдох, каторжное отродье. Здесь и прикопаем.
Очнулся узник в полной темноте. Не светили тусклым светом
блендочки - рудничная охрана забрала их с собой. К чему мертвецу
свет? С огромным трудомон сел и прислонился к ледяному
камню стены. Не чувствовал тело ниже пояса и понимал, что смерть
совсем рядом. Пора зажечь свечу. Страшно умирать во мраке.
Однажды, когда их вели из барака в штольню, сердобольная
крестьянка подошла поближе и схватила каторжника за рукав.
- Возьми, болезный – она торопливо сунула ему маленький
холщовый узелок. – Мужу собирала да помер надысь.
Плохо одетая, тощая и бледная до синевы, женщина немногим
отличалась от каторжанина. Надзиратель махнул плетью, отгоняя
крестьянку, но дар не отнял. Милосердие ли взыграло или просто не
заметил? Собранные из самых негодных людишек, руднишные надзиратели
отличались лютостью.
В узелке оказались неказистый кисет с махоркой, огниво и
огарок свечи. Бумаги для самокруток или трубки у каторжного не
водилось, но щедрый дар нищенки согрел душу. Только тот, кто
пережил беду, сопереживал искренно и делился скудными запасами.
Узник нюхал или жевал табак, когда особо донимал голод. А свечку и
огниво берёг для крайнего случая. Пригодились.
Долго смотрел каторжник на пламя и думал: Вот люди про
Хозяйку Медной горы говорят. Будто помогает она добрым людям. Не
душегубец я, не вор, не казнокрад. Политический. Лучшей доли хотел
для людей. Почему меня от страданий не избавила? Видела же, как
человека в горе замордовали. Эх, сочинили люди красивую байку, для
утешения.
