— Так-то ты
расплатиласьс нами за хлеб и кров, паскудница! Ни стыда, ни
совести у тебя нету, — голосиламатьи за волосы волоклаупиравшуюсяЗарянуна улицу. — Поглядите, люди добрые, какую змеюку
пригрели мы на груди — похабницубесстыжую!
Морозец уже
прихватил осеннее жижево сверху, и лёд крошился острыми осколками
под босыми ногами рыдавшейдевицы.
— Вот! —
еётолкнули в грудь посреди дороги, и
онане удержалась, упала ничком
прямо в колёсную колдобину. Грязная, мокрая рубашка облепила тонкий
стан, не скрывая более выпиравшего живота.Зарянавскинуласьиспуганно, озираясь кругом, но родители —
краснаяот злостиматьи суровый,
каккамень, отец — замерли возле калитки, преграждая
ейпуть обратно.
— Чтоб ноги
твоей больше не было в нашем доме! Не позволим позорить нас пузом
нагулянным и дитём прижитым. Ступай на все четыре
стороны!
Сельчане,
привлечённые криками, слетались вороньём, огораживая жадным до
зрелищ частоколом место скорбного происшествия — родители выгоняли
из дому блудную
дочь, понёсшуюдо замужества.
Самаона,
промокшаяи растрёпанная,
похожаяна выпавшего из гнездовья птенца,
сиделапрямо в мутной луже, прижимая руки к груди и отчаянно
шаря по собравшимся ищущим взглядом.
Кто-то
выкрикнул непотребное слово, указывая пальцем на
скорчившуюсяпосередь дорогинесчастную— и
следом внеёполетел ком глины. По толпе пронёсся гул одобрения,
со всех сторон зазвучали злые выкрики, смешки, проклятия... Рядом
сЗарянойв грязную воду упал увесистый камень, заставив
еёвзвизгнуть и отскочить в сторону, веселя и распаляя
тем самым охочий до развлечений народ.
Онадёрнуласьбыло в сторону,
туда, где за первыми рядами самых любопытных ротозеев виднелась
кудрявая макушкаРадима, того самого,
ктоподкараулил её,
возвращавшуюсяиз лесу, и затащил в сарай.Углядел он её ещёв
березняке, ранним утром, когда корзина и наполовину не наполнилась
собранной ягодой. Заряназаметила в кустах тёмную фигуру, но
поодаль маячили другие собиратели, поэтому она,помятуя крутой нравматери, порученное
занятие не бросилаи послушно продолжилаобирать малину до самого полудня. А после, прижимая
увесистую ношу к животу, мелкими перебежками
потрусиладомой,спеша выйти
на большую дорогу.
Именно там,
на заднем дворе мельницы,её и
дождалсяРадим, единственный сын мельника, налетел неотвратимой
судьбой и поволок в укрытие, где и случился постыдный грех...
Сам
