Ты быстро поднимаешься по темным, скользким ступенькам. Сердце
бьется, нет, скорее, оно выпрыгивает из груди. Изо рта идет пар. В
подъезде жуткий холод. Дрожащими руками ты открываешь простую
железную дверь. Такие двери сейчас почти в каждой квартире.
Перед глазами появляется маленькая полоска прихожей. Здесь
пусто. Воздух прямо пропитан этим ощущением нереальной пустоты. Ты
идешь дальше, не снимая ботинок. В пустом доме это ни к чему.
Заходишь в комнату. Там нет ничего, кроме обоев и старого потертого
дивана. В груди появляется странное ощущение, будто здесь никогда
никого не было. Но ты ведь знаешь, что это неправда? К стене в
центре комнаты аккуратно приклеен кусок ватмана. На нем красной
краской написано всего одно слово: «Прощай».
Вот так это бывает. Каждую ночь.
Я с трудом открываю глаза и вижу мягкий утренний свет. Смотрю из
окна на маленькие фигурки людей, освещенные солнцем. Снимаю белую
хлопковую ткань с мольберта и достаю краски. Первым ложится
темно-красный кадмий. Мазки легкие и невесомые. Дальше – слоновая
кость. Комната наполняется знакомым запахом. Я всегда рисую после
того, как вижу этот сон. Сон о пустоте. Он мучает меня уже две
недели, после того, как наша жизнь сделала крутой поворот.
Рука с кисточкой вздрагивает, и мазок получается совсем не
таким, как надо, впрочем, как и все в моей жизни. Я рисую странные
извилистые растения. Необыкновенно высокие деревья с огромными
резными листьями. Какой-то неземной пейзаж. Наверное, где-то в
другой галактике в миллиардах световых лет от нас рассвет в таком
магическом лесу – привычное дело. Солнца здесь два. Красное и
синее. Почему именно так? Сама не знаю. Иногда вижу сны, где
странные деревья колышутся под порывами ветра, в небе парят большие
синие птицы с продолговатым клювом.
Внимательно изучаю руку чуть ниже локтя. На коже блестит черная
буква R. Ее невозможно смыть, сколько бы раз я ни пыталась оттереть
водой с мылом черную надпись, буква никуда не исчезает, даже
бледнее не становится. Словно немое напоминание о последних
событиях.
На самом деле, начиналось все вполне обычно. Мы были нормальной
семьей из самого обычного московского района Чертаново. Вот только
вместо мамы, которая бросила нас, когда я еще не научилась ходить,
у меня была мачеха.
Наверное, из всех возможных женщин она самая мудрая и добрая,
моя вторая мать с подходящим именем Любовь.
