— Подпиши,
Амели, я давно все решил, — ледяной тон
мужа вгонял в истерику. Я не знала, как
остановить слезы, которые так сильно
его раздражали.
— Прошу,
не бросай меня, любимый! Все будет хорошо,
вот увидишь, — как же мне хотелось
подняться с проклятого инвалидного
кресла, подойти к нему и крепко обнять!
Но мечты разбивались о суровую реальность,
в которой я совсем не чувствовала ног.
— Это
не жизнь. Я так больше не могу. Прости,
но я не передумаю. Подписывай, — Харон
макнул кончик пера в специальные чернила
и вложил мне в руку.
Четко
выведенные буквы на белой бумаге никак
не складывались в слова. От слез, что
катились по щекам, пространство размылось.
Но я прекрасно знала — это соглашение
о расторжении брачного договора. Уже
битый час муж заставлял меня его
подписать. В то самое время за смежной
дверью покоев находилась моя сиделка.
И я была уверена, что она слышит каждое
наше слово. Такой униженной я еще никогда
себя не чувствовала, и столь больно мне
не было даже в тот день, когда я упала с
лошади, повредив спину.
— Умоляю,
Харон! Я же ни в чем не виновата! Пощади!
— разве я могла бросить попытки спасти
наш брак? Я любила его всей душой.
— Я
тебя и не виню, но ты знаешь вердикт
лекаря, а он лучший в столице. Ты бесплодна!
Уже больше года я всеми силами пытаюсь
поставить тебя на ноги, но это бессмысленно!
Всю оставшуюся жизнь ты будешь прикована
к креслу, а я буду гнить рядом с тобой в
бездетности! Моему роду нужен наследник!
Я не позволю, чтобы на мне он прервался!
— Всего
лишь год. Это вовсе не срок. Я обязательно
поправлюсь и рожу тебе сына, — перо
задрожало в онемевших пальцах и выпало
из руки, на что дракон не на шутку
разозлился.
Харон
стукнул по столу с такой силой, что
дерево затрещало, а я часто заморгала
и быстро смахнула слезы с лица.
— Поправишься?
А с твоим пустым чревом мне что прикажешь
делать?! — от его крика зазвенело в ушах,
а в горле скопился ледяной ком обиды.
— Ты
совсем меня не любишь? — прошептала и
подняла на мужа жалобный взгляд.
На
меня смотрели такие родные и теплые
черные глаза, что в душе на миг что-то
екнуло, но это лишь обман, призраки былых
чувств. Он непреклонен.
— Любовь
пройдет, Амели, — он с нежностью заключил
мое лицо в ладони.
Я
по привычке потянулась к его губам, но
Харон не позволил поцелую случиться.
Отвернулся и запустил ладонь в свои
густые черные волосы, оттянул их и тяжело
вздохнул.
