Серые сумерки опускались на болото. Ряска выстилала плотным гобеленом вязкую мутную гладь. Имард Шамрис пробирался через топь по пояс в гнилой воде. Изумрудный ковёр ломался и медленно сползался за спиной.
Багряный капюшон тяжестью покрывал голову, влажные волосы облепляли скулы. Перед каждым шагом Имард проверял палкой глубину дна. Она погружалась в мягкую, податливую грязь почти бесшумно, выходила с чавканьем. На поверхности появлялись пузыри и распространялось гнилостное зловоние.
Руки тяжелели. Ноги уходили в густую массу, которая обволакивала и сжимала, словно гигантскими щупальцами.
Позади раздался всплеск. Имард замер. Меж деревьев мерещилось едва уловимое движение теней. Почувствовав чей-то пристальный взор, Имард перехватил палку, как копьё.
Туман сгущался. Минуту назад над болотом висела лёгкая дымка. Теперь же по изумрудной ряске стелилась молочная мгла. Она клубилась и разрасталась, поглощая топь, касалась рук плотной ледяной завесой.
Взгляд наткнулся на холм, возвышающийся над водой. Имард принялся разгребать жижу, изо всех сил стараясь достичь спасительную суше, прежде чем мгла её скроет. Холм был совсем близко. Оставался только рывок. Последний рывок.
Резкий, необузданный страх взорвался в груди, вытеснив воздух из лёгких, и мир канул во тьму трясины. Ряска вскипела над головой. Болото тянуло на дно, сильней сжимало смертельные объятья. Лёгкие жгло от невозможности вдохнуть. Казалось, мышцы вот-вот лопнут от боли.
С невероятным усилием Имард вынырнул, жадно заглотил воздух, схватился за попавшийся под руку корень, нащупал под ногами зыбкую опору. Вонзая онемевшие пальцы в жидкую глину, вскарабкался на берег.
Плотный туман устилал топь, но у самого края острова редел и исчезал. Имард перевёл дух. Просто туман. Но почему от мысли, что он вновь окажется в этих холодных белесых объятьях, пробирала дрожь?
Он отстегнул от ремня походную флягу. Сладкая медовуха обожгла горло. Всего один глоток. Имард закрепил флягу обратно. Под ногой сухо хрустнуло.
Кости. Человеческие кости усыпали почву. Белели сквозь тëмные комья земли. Несожжённые. Никем не оплаканные. Были ли это останки воинов, павших во времена Кровавой войны? Возможно, кто-то из соратников окончил здесь жизнь. Имард почти мечтал о большом погребальном костре, способном успокоить останки и высушить одежду, тяжёлой мокрой тряпкой облепившую тело.
